Николай Евдокимов - Конец ночи

— Что ж ты так испугалась, сестра? — улыбаясь, спросил Василий Тимофеевич. — Это брат Федор моль убил. Развелось моли большое количество.

А потом, ласково топая желтыми ботиночками в калошах, брат Василий гулял с Ксенией по двору, по чистенькому саду. Горбун сидел на ступеньках веранды, щурился от солнца. Когда они снова вернулись в комнату, Василий Тимофеевич торжественно сказал:

— А теперь, Ксюша, я должен передать тебе волю господнюю. Ты отдохнула с дороги, успокоилась и с ясным разумом примешь указание божие.

Холодно стало Ксении, она сцепила руки, сжалась.

— Господь сообщил мне, как ты можешь спасти заблудшую свою душу. Бойся мирской суеты. Человек — червь, временный гость на грешной земле. Знаю, не легко жить, тяжко, горя много, но наши земные страдания ничто по сравнению с пытками, которые ждут на том свете не познавших Христа. Здесь минуту страдаешь — там век страдать будешь, если не сохранишь чистой свою душу. Не дай сомнениям затмить твой разум — вот указание божие. И еще господь пожелал, чтоб вышла ты замуж. — Василий Тимофеевич нежно дотронулся мягкой своей рукой до руки Ксении. — Вот и брат Федор, сама слышала, подтвердил веление господне. Мужем твоим будет, Ксюша, брат Михаил…

Все закружилось перед глазами Ксении, звон встал в ушах, хотела она крикнуть: «Не бывать этому!» — но ничего не крикнула, только жалобно застонала и обессиленно откинулась на спинку дивана.

— Знаю, нет у тебя к нему расположения, — говорил Василий Тимофеевич, — но господь наградит тебя и супружеской верностью и любовью. Без колебаний протяни руку брату Михаилу, Ксюша. С ним ты найдешь счастье. Он и с общиной за вас расплатится. Должок ведь у вас большой. Все учитывай, Ксюша. Бог посылает мужа тебе. Это награда, а не наказание. Пойми, сестра. Я говорил господу, что не расположена ты к Михаилу. «Слепая она, — ответил господь. — Придет час, будет благодарить за милость мою». Слышишь, как сказал: благодарить будешь! За кого ж тебе еще замуж идти, Ксюша? А замуж надо — это твердо бог наказал, ибо одна ты можешь пасть еще больше. Не за меня ли вдового, старого пойдешь? Или за брата Федора? Все женихи у нас старики. Я уж и письмо написал, летит уже брат Михаил к тебе, летит…

— Не могу, — сказала Ксения.

— Не пугай ты меня, старика. — Василий Тимофеевич отодвинулся от нее, скорбно нагнул голову. — Неужто пуще господа возлюбила ты себя? Молчишь? Страшно мне молчание твое, ох, как страшно!

Василий Тимофеевич сам проводил Ксению до калитки. На прощание поцеловал в лоб и сказал:

— До приезда брата Михаила молись усердно. Знай, я буду с тобой молиться. Ну, иди с богом.

Никогда Ксения не видела в своем доме столько людей, как на следующий день. Казалось, вся община переселилась сюда из города. Они шли один за другим, они плакали, целовали Ксению, грозили ей, уговаривали, молились и пели псалмы. И Ксения пела с ними:

Но все было, как в бреду, — это пение, эти люди с распаренными духотой лицами, их уродливые, злые тени на стенах, кислый запах пота. Наяву был только страх, вытеснивший все другие чувства, все мысли и желания. Ксения ходила, как слепая. Но двигалась она мало, больше сидела, опустив руки. Ей ни минуты не давали оставаться одной. Иногда на дороге раздавался шум проезжающей машины или треск мотоцикла, и тогда глаза Ксении На мгновение расширялись, будто вспоминала она что-то. Так же, только на мгновение, загорелись ее зрачки, когда сестра Евгения, молоденькая машинистка, шепнула ей на ухо:

— Ксенька, очнись, не делай глупость, не выходи за Мишку, плюнь на все! Это же с ума сойти можно!

Ксения стояла на коленях возле кровати, молилась, когда в сенях хлопнула дверь и она услышала голос Алексея.

— Где Ксеня? — спросил он.

— В город уехала, голубок. В город, — ответил ему чей-то старушечий голос.

— Что врешь, она больна ведь.

— Стыдно такие слова говорить, голубок. Зачем мне врать, лечиться поехала.

— Ох, смотри, старая, если врешь…

Снова хлопнула дверь — Алексей ушел. Ксения обхватила ножку кровати, прижала к ней горячий лоб.

Вечером, почти сразу же за Прасковьей Григорьевной, которая и сегодня работала на ферме вместо Ксении, пришла Зина. Ксения увидела ее, и будто оборвалось что-то у нее внутри, будто на секунду стыдно стало за что-то. Она хотела встать со стула, но только пошевелила ногами, а встать не смогла. Удивленно оглядываясь, Зина спросила: