Хаджи-Мурат Мугуев - Тонкая рябина

— Ах, вы читали? — удивился Радин.

— И «Плутонию», и другие книги Обручева. Мы, пограничники, любим такие вещи, — улыбнулся лейтенант. — Возможно, здесь проходит подземное теплое течение. Один профессор из Ленинграда осматривал целую неделю эту долину. Забавный старик… Разбил здесь палатку и все копал землю, разглядывая в лупу воду, землю. «Тут гейзеры возможны» — сказал он. Я к нему тоже, вот как к вам, прикомандирован был.

— Гейзеры? — повторил Радин. — А что, очень даже возможно.

— Ну, гейзеры не гейзеры, — рассудительно сказал лейтенант, — если б это было так, то они давно б уже били из земли. Ведь сколько раз эти места уже бурили.

— Бурили? — удивился Радин.

— Да-а, но кроме выбросов горячей воды ничего другого не добились. Нет, здесь не вулканы, не Камчатка, тут подземное теплое озеро или горячие источники, вроде пятигорских. Слышите, как сероводородом пахнет, — потянув носом, сказал лейтенант.

Они двинулись дальше.

В самом конце долины оба склона обрывались так, словно кто-то рассек их гигантским мечом. Из долины вытекала речушка, плещась по камням и теряясь в изгибах местности, она убегала вправо, прячась в густом кустарнике, окаймлявшем берега. А дальше все было обыкновенно, как везде: буйно-зеленое поле, дороги, сходившиеся с трех сторон, два-три холма, тропинка, белевшая на их горбах, и снова поле и дорога.

Водитель включил мотор, и газик побежал по накатанной, чуть извилистой дороге. Спустя двадцать минут они въехали в Моунсунд. Это было небольшое село, со школой на въезде и магазином посреди.

Село было расположено на живописном пригорке, с трех сторон окаймленном лесом. За темно-зеленым лесным массивом поднимались серые граниты скал. Небольшая речка, словно изогнутый лук, обходила село и холм, по каменистому берегу бежала дорога.

Несколько человек молча разглядывали вышедшего из машины Радина.

— Вот и сельсовет. Вот его председатель, а это наш актив… — знакомя писателя с ними, сказал лейтенант. — Принимайте гостя из столицы, писателя. Будет описывать наши края.

Побродив по селу, Радин вышел по тропинке к лесу. Остановившись под большой, раскинувшей свои могучие лапы, елью, он присел на пенек и широко, всей грудью, вдохнул чудесный, пряный хвойный запах леса.

Рядом с ним на таком же пеньке сидели лейтенант и председатель сельсовета Вейконен.

— Недавно сюда приезжал наш полковник. Любит он эти места. Раза четыре побывал в ущелье, — сказал лейтенант.

— Один раз с женой был, — попыхивая трубкой, сказал Вейконен. — Он хороший, полковник.

— А жена? — улыбнулся лейтенант.

— Не знаю… — пожал плечами председатель.

— Не любят ее здесь, — покачал головой Иванов.

— Кого это… полковницу? — занятый своим мыслями, спросил Радин.

— Ее. Особенно женщины наши не любят. А напрасно.

— Какая-то она странная, держится особняком, молчит, — добавил Вейконен.

— Да характер такой, застенчивый. А человек она хороший, — горячо возразил Иванов.

Радину было скучно слушать этот спор. Старая она, наверно, чваная. И чего тут спорить? Всякие бывают люди.

— У вас тут изумительные места, лес бескрайний, река рядом, целебные источники. Почему бы здесь не построить санаторий?

— А вот вы нас, товарищ писатель, и поддержите, — обрадовался Вейконен. — Мы уже раз двадцать об этом и в Бугач, в горсовет писали. Никакого ответа, а на словах так даже посмеялись над нами. Ишь, говорят, свой Кисловодск хотят завести. А ведь дело это хорошее, стоящее. Сюда местные крестьяне еще сто лет назад лечиться ходили, да и теперь мы этой водой пользуемся…

— Что ж, писать об этом удивительном ущелье я буду, ну а что из этого выйдет — не знаю, — развел руками Радин.

— Выйдет, выйдет. Надо только, чтобы в Москве об этом узнали, а уж мы всем народом поможем. Тут и лес, и камень, и щебень, все под рукой имеется.

— И, главное, дорога есть, а если еще от города небольшой железнодорожный путь протянуть, так тут действительно вроде Кисловодска будет, — поддержал Вейконена лейтенант.

— А что граница рядом, не помешает вашему курорту? — спросил Радин.

— Где там рядом, — возразил председатель, — до нее отсюда километров пятьдесят будет.

— Сорок восемь, — коротко уточнил лейтенант.

— Пусть сорок восемь, разве это имеет значение? Мне в Бугаче, в горсовете, то же самое сказали. Нельзя, говорят, курорт возле границы строить… Разные люди приезжать станут, не уследишь за всеми. А я говорю: «Так вы местный, районного значения курорт стройте. Свои, здешние люди отдыхать и лечиться будут. Ведь здешних мы всех знаем». Ни в какую. Нельзя, Москва не разрешит.