Владимир Карпов - Федина история

— По-опалась! — гаркнул он навстречу.

— Ай! — отскочила Галя. Щеки пошли красными медяками. — Это ты?

— Нет. Танкист.

Борька, чуть скосив губы, улыбался, смотрел в упор.

— Куда?

— Кто?

— Дед Пихто. Ты. «Кто».

— В эту… В Дмитриевку.

— А кто там у тебя? — прищурил глаза Боря с каким-то особым намеком.

— Где?

Боря рассмеялся.

— Ты что, совсем, что ли? В Дмитриевке этой кто у тебя?

— А-а. Никто. То есть… Какое твое дело?

— Хм… Это еще километров семь топать!

— Автобус все равно дольше ждать.

Боря выудил из пачки в нагрудном кармашке сигарету, помял в руке, красуясь золотой печаткой на безымянном пальце.

— Чего стоишь? Садись, поехали.

Боря правил, елозил сигаретку в губах, косился на Галю. Та жалась к дверце.

— Сядь ты по-человечески. Не бойся, не укушу.

— Мне так удобнее.

Она все-таки подвинулась. Боря скосил глаза на ее коленки.

— А ты ничего смотришься, нормально. Похорошела, я бы сказал. На эту… француженку, на Мирей Матье стала похожа. — Борька дурашливо втянул носом воздух. — Надушилась зачем-то в Дмитриевку. Аж бензин перешибает! Так все-таки кто там у тебя?

Галя отвернулась, смотрела на плотную стенку леса.

— Не замуж вышла, случайно?

— Тебе не все ли равно?

— Было б все равно, лазили б в окно. А да, ты же большой спец в этом деле: тук-тук-тук! — вот она я, — отчеканил Борька.

— Останови.

— Ладно. Пошутить нельзя. Сидишь сама, как… Ответить трудно? Дочка-то где?

— Ее Дашей зовут.

Боре это наконец надоело. В самом деле — она же еще и дергается! Какую-то героиню из себя корчит. Одна ребенка воспитывает? Кто просил рожать?!

— Знам. Чай, кажинный месяц боли сотни платим, — дурашливо коверкая слова, съязвил Борька.

— Платишь-то всего…

— Зато по сколько! — Он присвистнул. — А сколько впереди! А у меня семья. От своего дитенка отрываю. Кстати сказать, если я, конечно, не ошибаюсь, кто-то говорил: «Сама воспитаю, помощи не попрошу…» Говорил кто-то такое, а?

Галя мрачнела.

— Что молчишь?

— Дурочка была. А ты как хотел — попользовался, и в кусты. — Она вдруг осмелела, стала норовистой. — Плати, милый, по закону положено.

— По закону?.. Ты же сама… Я… — Борьку чего-то заело. Наконец прорвало. — А по закону не положено: сначала замуж выйти, а потом рожать?! А по закону мне положено знать, раз я деньги плачу: куда мои деньги уходят?! — Тут он уж хлестко влепил, как пощечину: — На ребенка или на хахаля?!

— Конечно, на хахаля, — улыбнулась Галя. — Догадливый ты какой. Я теперь, Боренька, знаешь, как живу — красиво!

— Рад за тебя.

— Только теперь я не дурочка с шоферюгами разными знаться. Да на них еще и тратиться. Сейчас, знаешь, с какими гуляю… В ресторане «Баку». Угощаю-ют! Шампанское все, шампанское… Не то что ты: пригласишь в шашлычную, возьмешь вермут… «Розовый» — и рад до пупа.

Боря молчал. Смотрел прямо. Перебирал пальцами рубчики на руле. Он испытывал сильное желание врезать наотмашь по Галиным пухлым подкрашенным губам. И неожиданно для себя пошел на мировую:

— Поумнела. Ехидной стала.

— Было у кого учиться.

Неожиданно Боря протянул руку, положил ей на плечи.

Она увернулась.

— Галя, а, — Борька как-то чересчур посерьезнел, говорил с хрипотцой. Снова протянул руку.

— Держись за руль, перевернемся.

Боря ехал медленно, едва тащился. Мучительно соображал. Вдруг переключил скорость, добавил газ, проскочил несколько метров, свернул с дороги:

— К одному мужику тут надо…

Помчался вдоль просеки. Опять резко крутанул баранку — машина встала меж деревьев. Схватил Галю крепко, ловил губы, дышал:

— Я же о тебе день и ночь…

Боре действительно в последнее время не раз она вспоминалась. Бывало — злом, бывало — добром. Жена была чересчур размеренной, правильной и какой-то невероятной любительницей чистоты: в квартире ни пылинки, ни соринки — не знаешь, куда и ступить. Ребенка воспитывала исключительно по книжкам — страшно дыхнуть на него. И думалось о Гале — с ней было бы проще и свободнее.

— Прибереги себя для жены, — оттолкнула Галя его: он всегда удивлялся ее силе.

— Что жена? Думать о ней не хочу, ты…

Галя вынырнула из его объятий, выскочила из кабины.

— До свиданья.

— Подожди! — Прыгнул следом, схватил за руку. — Галя! Разведусь я! — И сам удивился своим словам. И обрадовался. Жизнь с женой, квартира казались далекими и ненужными, будто даже не его.

— Не могу без тебя! К общежитию твоему как-то подъезжал, стоял-стоял, да и не зашел. Сробел отчего-то.