Тугельбай Сыдыкбеков - Среди гор

Кроме того, под рукой у Сергеева был еще один донос, написанный Курманом по наущению Саадата, где говорилось:

«Я сын бедняка и сам бедняк. Пять лет честно работал в комсомоле. Когда я начал разоблачать таких враждебных Советам людей, которые пытались одурачить народ и настроить его против советской власти, как Сапарбай, то Сапарбай добился моего изгнания. Сам он не осмелился открыто выступить против меня, но зато натравил Борукчиева Шарше, обвинившего меня в том, что я якобы «байский прихвостень». Сапарбай сам расхваливал за это Шарше и, как бедняка, выдвинул его батрачкомом аила. Шарше с тайной целью держит наготове скакуна, имеет винтовку и три пуда опия. Эти бандиты кормят своих лошадей семенным зерном, собранным со дворов, чтобы в назначенный срок махнуть в Китай. Я прошу политотдел принять строгие меры к врагам народа».

Когда этот материал поступил в руки Сергеева, он, конечно, сразу не знал, кто прав, и начал осторожно расследовать это дело. Как раз в эти дни и пришел к нему Сапарбай.

Сергеев вначале неприязненно отнесся к нему. «Это тот самый!» — подумал он, но вида не подал. Сейчас он уже другими глазами смотрел на Сапарбая, над словами которого ему приходилось серьезно задуматься. Попрощавшись с ним, Сергеев сразу же стал сопоставлять его сообщение с прежними сведениями.

— Да-а, — задумчиво протянул он. — Дело сложное, надо разобраться глубже! — Потом он подумал еще и произнес вслух: — Назаров подойдет. Ему и надо поручить это дело. Он знает язык и знаком с местными условиями.

Саадат и Касеин были не одни. Еще задолго до них, несколько лет тому назад, в горах укрылись некоторые люди, не желавшие жить в оседлых кишлаках. Это были, например, Качкынбай и Кыдыралы. Теперь они вполне могли соединиться с ними. Тогда это будет уже большая группа беглецов, представляющая опасность для маленьких, разбросанных аилов: они будут угонять скот, грабить население и тем самым «мстить советской власти». Однако саадатовцы не думали ограничиваться только лишь этим. Они тайно встречались с верными им людьми и весьма недвусмысленно намекали им, что, мол, кто знает, как сложится жизнь, но все же не мешает иметь крепкого коня и оружие. Это может пригодиться.

Таким образом, вольно или невольно, но они прямо шли к групповому бандитизму. Это совершенно ясно было Сапарбаю, это понимали и многие другие. Надо было предпринимать какие-то меры, чтобы защитить от бандитов аил. Для этого надо было попросту выловить их, очистить глубины гор. С этой-то целью, чтобы посоветоваться и получить помощь, Сапарбай и приехал к начальнику политотдела. До этого он долго обдумывал, как ему поступить. Он решил добиться приема у начальника и обстоятельно, не торопясь, выложить ему свои думы и сомнения. Но когда Сапарбай вошел в кабинет Сергеева, то почему-то разволновался и уже не было в нем былой уверенности. Он почему-то невольно смягчил рассказ о беглецах, показав их как просто ошибавшихся людей. Может быть, и в этом он был прав по-своему: ему не хотелось выставлять свой аил, как стадо, испорченное одной паршивой овцой. «Беглецы — это единицы, и незачем их мешать с народом. Народ верен советской власти. Лучше уж ответственность возьму на себя», — решил Сапарбай.

Сергеев тепло попрощался с ним:

— Молодец. Держи с нами связь!

Сапарбай вышел из кабинета, осторожно прикрыв дверь. Но второй дверью он на радостях так хлопнул, что сам сконфузился. И все-таки Сапарбая не покидали сомнения: «А не наболтал ли я чего лишнего?»

Улица была пуста. Невдалеке показался коренастый русский мужик с густой рыжей бородой. Он вел двух красных волов, запряженных в рыдван, полный сена. Мерный скрип колес отвлек думы Сапарбая. Он с уважением глянул на мужика, потом увидел, как из калитки дома, покрытого камышом, выбежал русоволосый, как одуванчик, мальчишка с хворостинкой и принялся гонять по арыку уток. Сапарбай, тепло улыбнувшись ему, задумчиво пошел по улице. Из-за угла вдруг вышли навстречу парни и девки, лихо отплясывая и напевая под гармонь. Сапарбай залюбовался: «Молодцы, весело получается у них!» Потом Сапарбай нашел своих товарищей, пообедал в той же столовой, где некогда бывали Султан и косой Абды, и, окончив дела в учреждениях, выехал в аил.

Стояла прохладная весенняя ночь. В глубине темного неба за хребтами блестели, перемигиваясь, яркие звезды. Как всегда, спокойно и величественно спал Ала-Тоо со своими глубокими заснеженными роспадями и неприступными высоченными вершинами. Вдоль склона, по подножию пробирались несколько всадников. Вот они выехали на открытую площадку. Впереди ехал кто-то в длинной серой шинели, в колпаке, плотно надвинутом на голову. Винтовку он держал свободно перед собой. Миновав открытую площадку, ведущий съехал вниз, в лощину, и стал поджидать товарищей. Тихо было в горах, только слышались цокот копыт и звяканье едущих позади.