Елизар Мальцев - Войди в каждый дом

На опушке Никодим натянул вожжи. Егор обнял Корней, Пелагею, пожал руку Ксении, помолчал, сурово сжав губы.

— Гляди, шурин, ежели подопрет, что свету невзвидишь, вертайся!.. Мы обиды помнить не будем — примем, так и быть!..

— И на том спасибо! — коротко ответил Корней. — Хоть смейся, хоть плачь, все одно больше одной жизни не проживешь!.. А нам уж немного осталось!.. Прощевай, не поминай лихом!.. Гляди нос не задирай, лучше поворачивайся к людям не брюхом, а ухом…

Словно опасаясь нового раздора и ссоры, Никодим по-нукнул лошадь, и телега рванулась, загрохотала по чугун-но затвердевшей колее, Васена кинулась к матери, заплакала в голос, побежала рядом с подводой, что-то выкрикивая напоследок.

— Эх, не удержали мужика! — устало и грустно сказал Константин.

— Кто же ему виноват? — тихо возразил Егор. — Сам захотел…

— Сам-то сам, а мы-то с тобой ни при чем тут, что ли?.. Нет, Егор Матвеевич, мы с тобой хоть с утра до ночи можем говорить разные слова, но если не поймем, чего люди хотят, к чему стремятся, так и не одного еще человека упустим…

— Да, это верно. — Дымшаков вздохнул, помолчал. — Мне тоже спервоначалу показалось, что не хитрое это дело — всякие там распоряжения давать… А вот придет иной с пустяковиной к тебе — лезет, надоедает, а на поверку эта пустяковина для него важней всего на свете…

Телега уже скрылась за бугром, а Константин стоял и глядел, как перелесок, насквозь пронизанный солнцем медленно ронял последние красные листья…

— Ну, куда сейчас? — спросил он.

— Пойдем на наряд, люди, наверное, уже собрались…

Они подождали Васену и торопливо пошли обратно к темнеющим на закате избам Черемшанки.