Мария Белахова - Разлад

— Это все только твои общие рассуждения! — прервала Юлия Павловна.

— Нет и нет. Ты меня извини. Мне с подобными делами на работе все время приходится сталкиваться. Даем рабочему квартиру, а через два-три года тот приходит и плачет: «Сын привел невестку, родился ребенок, невестка плохая, старуха на нее никак не угодит, до драк доходит. Жить тесно, помогите!» Или другое: парень бросил учиться, хулиганит, на мать орет — опять «помогите». А что у нас? Пока ничего страшного не произошло.

— Хорошенькое дело! Ничего страшного! — возмутилась Юлия Павловна. — Дочь в душу наплевала, а у него «ничего страшного»!

Время медленно, но верно делает свое дело. Проходит у людей гнев, и вдруг все начинает представляться в ином свете.

С каждым днем Михаил Иванович и Юлия Павловна находили все больше оправданий поступку Ляли; глупа, неопытна, фактически себе же хуже сделала. А когда они наконец увидели Пашу, то и совсем с замужеством дочери примирились. Оба они боялись, что Ляля выскочила замуж за какого-нибудь стилягу, тунеядца, маменькиного сынка. А она выбрала, оказывается, человека трудолюбивого, умного, толкового, рассудительного. И наружность зятя понравилась. Парень складный, рослый, с мужественными чертами лица. Понравился Паша и Вовке. В нем он нашел безотказного партнера в шахматы, с ним он мог разговаривать положительно обо всем: о победах гребцов, борцов, штангистов, боксеров на Олимпиаде. Ведь до Паши в доме поговорить по душам было не с кем! Мать шахматами и спортом не интересуется. Отец приходит поздно, усталый. О Ляльке и говорить нечего! Та только вечеринками, прическами и маникюром интересуется. А теперь для Вовки наступила прямо мировая жизнь.

Знакомство с тетей Катей состоялось незадолго до свадьбы. И обе стороны остались довольны друг другом. Ласковость тети Кати, ее доброта подкупили родителей Ляли. И тетя Катя была довольна, что породнится с хорошими, образованными людьми.

Что бы там ни было, а день свадьбы был назначен, и жить стало хоть и хлопотно, но весело.

Вся лишняя мебель из комнат вынесена на площадку и к соседям. В спальне и столовой расставлены столы. На белых скатертях приборы, вина, закуски. Комната Ляли подготовлена для танцев — там совсем пусто. Только в углу стоит столик с радиолой.

Уже ждут гостей. Ляля в белом платье. Она очень хороша сегодня: глаза блестят, на щеках яркий румянец, тонкая, изящная.

Паша в черном костюме, в модных ботинках, в новой белой рубашке с туго накрахмаленным воротничком. Он чувствует себя скованно, головы не поворачивает, будто шея у него в гипсе. Павлу неловко и досадно, что не успел справить новый костюм. Брюки широковаты, двадцать шесть сантиметров внизу, а Ляля сказала, надо двадцать.

Михаил Иванович, тоже в парадном черном костюме и белой рубашке, носит из кухни тарелки, расставляет на столах. В кухне Юлия Павловна, тетя Катя и ее дочь Надя, раскрасневшиеся, нарезают закуски, украшают салаты.

Вовка проигрывает пластинки и кладет их в определенном порядке. Его обязанность — музыка для танцев. Делает это он с независимым видом, стараясь казаться безразличным к такому делу, как свадьба.

— Подумаешь, событие! — сказал он Ляле. — По Москве ежедневно справляется в среднем триста свадеб. А в праздничные дни — до трех тысяч. Хочешь, покажу журнал, где это написано?

Но, конечно, Вовка, как и все в доме, настроен торжественно.

Звонок! Ляля и Паша подбегают к двери, встречают первых гостей, принимают поздравления и подарки.

И опять звонок! Молодые встречают новых и новых гостей. Ляля и Паша уже не знают, куда класть свадебные дары. Пожилые люди приносят нужное в хозяйстве; ножи с вилками, рюмки, сервизы, вазы, даже кастрюли. Молодые дарят игрушечных зверушек, голышей в ванночках, цветы. Кто-то принес репродукцию картины «Неравный брак». Этот подарок всех развеселил.

Словом, свадьба началась!

За стол уселись как положено: в центре — молодые, рядом с Пашей его мать — Катерина Ивановна, рядом с Лялей Юлия Павловна и подле жены Михаил Иванович.

Не раз думал Михаил Иванович о том, что скажет на свадьбе. Но вот налиты бокалы, все хотят скорее выпить, начать веселье, и он чувствует, вряд ли кто захочет слушать его умную, длинную речь. Он решает не задерживать старт к веселью. И Михаил Иванович громко произносит:

— За здоровье молодых, за их счастье! — и выпивает свой бокал.

Все подняли свои бокалы, чтоб чокнуться с молодыми, с родителями. Кто-то закричал: «Горько!»