Михаил Анчаров - Как птица Гаруда

— На тебе сосиску, садись к нам, не стой в очереди, ну их к черту.

Опять засмеялся Зотов. Таким богом он согласен быть. И пусть его узнают в очередях.

…Орды туристов скребут подковами плиты Парфенона, и колонны его от сажи личных машин все больше похожи на заводские или печные трубы. Орды туристов гремят подковками по картинным галереям, которые уже не гордятся посещаемостью. Орды туристов высасывают из книжных магазинов все переплетенное в твердые и мягкие обложки и имеющее корешок с надписью. Орды туристов мгновенно вытаптывают любую поляну, показанную по телевизору, и следующая орда застает воронки — как от бомбы — пятисотки — от шашлыков и фекалии.

Всем надо все в одно и то же время. Всем нужно первое место в театре, кинотеатре, очереди в магазин и Третьяковскую галерею, билет на самолет, теплоход, тепловоз и подписку на эпопею «Болезни кишечника», круиз по Европе, курорт «Золотые пески», вы были в Акапульке? Я не был в Акапульке. А я был в Акапульке, а вы были в э-э-э… А что вы там видели?… Э-э-э… А каким вы стали после поездки?… Э-э-э… И с вываленных языков капает усталая слюна.

Добыча икры, проблема икры, страдания из-за икры, инфаркты из-за икры, интриги из-за икры, доносы из-за икры, разводы из-за икры, брошенные в роддоме дети из-за икры, и наконец — икра на столе!

Какой ужас!

Оказывается, икра — это уже не предел! Нынче на горизонте пищеварения, по слухам, где-то в сияющей продуктами тучной туче будущего появилось блюдо нового значения и престижа, называемое — папайя! А что это? Кто его знает… Говорят, едят в высших торговых кругах, говорят, она растет на какой-то части суши, со всех сторон окруженной водой…

Размышляя об этом, Зотов все время помнил, что Сереге и Люське предстояло любить.

Зотову никогда не нравилось ханжество и запреты любить, как людям этого хочется. Но ему не нравились задранные подолы на сценах и пляшущие шлюхи.

Запреты ничего не давали, плоть уходила в подполье, и души уродовались ложью. Но дрыгающееся тело, выставленное напоказ, хотя и вызывало общий разогрев, но убивало жажду и тайну отдельной любви.

Семьи трещали, каждый хотел верности от партнера и свободы для себя.

Освобожденные женщины выпрыгнули из платьев, но каждая искала мужчину, который бы не глядел на остальных, и все еще женщина кричит: имею право! имею право!

Когда очень качают права, хочется спросить про обязанности.

…Первое сентября 1970 года. Дети родятся гениями, потом их переучивают во взрослые.

«Я не хочу обучать прошедших по конкурсу, — думал Зотов. — Я не знаю условий конкурса и не верю в беспристрастность членов комиссии. Они люди, и у них есть пристрастия. Я хочу обучать тех, кто сам себя выбрал. Я хочу обучать тех, кто постучится в дверь».

Стука не было. Но раздался телефонный звонок, и Зотов очнулся.

Позвонил Серега и сообщил, что сегодня первое сентября и ему идти в школу в первый раз, так вот, не мог бы Зотов…

Мог! Мог! О чем разговор?!

— Ну и чего бы ты хотел? — спросил Зотов как можно равнодушнее.

Ему семьдесят пять лет. Не может же он в самом деле…

— Ну и чего бы ты хотел? — спросил Зотов, слушая в трубке тишину.

За окнами трезво и пасмурно. Дети пойдут в школу, и начнется новое обучение.

— Что тебе подарить? — спросил Зотов.

— Дай мне собаку взаймы, — небрежно сказал Серега-второй и добавил дребезжащим голосом: — На один день. Дашь?… Взаймы.

— Хорошо.

Он там, в Зазеркалье, перевел дух и спросил:

— А дорога?

— Что дорога?

— Дорога к нам и от нас входит в этот день? Или это отдельно?

— Как отдельно? Говори яснее?

А где уж яснее? Яснее не может быть.

— Мы с ней будем по траве бегать и по квартире бегать… Мама уже ковры закатала.

— Хорошо. Только знаешь как сделаем?

— Как?

— Я сам отведу тебя в школу, а потом ты придешь ко мне и будешь гулять с собакой сколько хочешь.

— Я согласен… — быстро сказал он.

— С родителями я улажу.

На школьном дворе среди цветов и речей молодая мама сказала с завистью, поглядев на Зотова и на часы:

— Хорошо, когда у, ребенка есть дедушка или бабушка.

— Я не дедушка и не бабушка, — сурово ответил Зотов.

— Кто же вы? — усмехнулась она.

— Я прапрадедушка.

Она испуганно отодвинулась. Она думала, что прапрадедушки только покойники.

Зотов дождался конца первого дня занятий и, когда Сергея отпустили, забрал его к себе на квартиру на встречу с собакой, взятой у судьбы взаймы.

Зотов устроил пир горой для них обоих, и они милостиво разрешили присутствовать остальным. Они визжали, брали барьеры, устраивали шалаш под столом, а взрослые пировали — когда вместе с ними, когда отдельно.