Три его сына, с солдатской выправкой, корят старика:
— А раньше что говорил?
— Прокляну, говорит, ежели к большевикам попадешь.
— Теперь-де наша власть — народная.
— Ну, кто же его знал, — оправдывается старик.
Бергульцев зовут «товарищи-комиссары» и спрашивают «о распоряжении».
Омелько, как военный человек, назначает старшего, указывает, с кем держать связь, и ведет подсчет оружия.
К началу весны берданов и трехлинеек насчитывалось в округе восемьдесят семь штук, но патронов было мало.
В волостном центре Биазе были свои: председатель и секретарь. Они «упреждали» «артельщиков» о всех секретных распоряжениях каинского генерала и замыслах местной милиции. Эти же ребята «работали по спаиванию» начальника милиции.
Всегда пьяный начальник милиции, поручик Гаркуш, все-таки чувствовал что-то неладное и беспокойно метался со своим помощником по району. Но по видимости все было спокойно, и приехавшая милиция неизбежно попадала на какую-нибудь пирушку: то лошадь продали, то дом покупают.
Урвалась дорога. Недели две не было проезду даже верховым. Зашумели Тара и Тартас. Птицы налетело всякой. В перемены между уроками ребятишки бродят по холодным весенним лужам и вытаскивают из кустарника утиные яйца.
Мужика не видно. Числится на сплаве.
В это время и раздались первые выстрелы. На дороге между Межовкой и Биазой прострелили головы начальнику милиции и его помощнику.
Карательный отряд, посланный из Каинска, оказался мал. Его без остатка сняли за сорок верст до Межовки.
Понадобились батальоны, полки, обходные движения.
Веселый медвежатник Андрей погиб в первой же стычке. Случайная пуля пробила ему темя как-то сверху. Сразу свалилось огромное, могучее тело. Не успел даже повторить перед смертью свой постоянный призыв:
— За советскую правду!
Тяжелый отцовский бердан перешел к сынишке-подростку. Винчестером работал лучший стрелок урмана — Панаска.
Урман одевался. Ярко пылал во всех концах веселый «напольник», сжигая остатки прошлогодней травы. Подвижными пятнами передвигались за людьми тучи комаров. Назойливо кружились около намазанных дегтем рук и лица.
Пахаря было не видно. В лесу только группы людей с ружьями.
Начиналась полоса открытой борьбы.
Автобиографическая повесть, написанная в 1924–1925 годах, рисует годы гражданской войны в Сибири, партизан сибирского урмана, подпольную работу большевиков в колчаковском тылу. Впервые опубликована издательством «Уралкнига» в 1926 году. Затем переиздана через 25 лет в книге ранних произведений П. Бажова, составленной и отредактированной самим автором «Уральские были». Свердловское областное государственное издательство, 1951.
Повесть «За советскую правду» по замыслу писателя должна была открывать цикл аналогичных книг воспоминаний о жизни горнозаводского Урала и Сибири в годы борьбы за советскую власть. «Таких книг, — говорил Бажов, — тридцать две штуки было намечено. После рассказа о жизни урмана хотел показать Алтай, как бились за прииск Аджар в 1920 году… Или вот еще деталь: горцы Кавказа — в чеканных поясах, папахах, кинжалы и прочее. А деревня Орловка — выше кавказских гор, жители в зипунах, овчинах, кашемировых кистях: партизанский отряд. И называются эти бабы и мужики — „полк горных орлов“. Пиши, не отрывая пера». (Запись беседы от 29 марта 1943 года. Из архива писателя.)
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу