"Обойдется, - немного помучившись, подумал Андрей о жене, - блинов напечет, картохи наварит! Зато в следующий раз умнее будет!" Подумать-то подумал, но, продолжая играть невиновного, притащившись к ужину, все-таки спросил:
- Догнала цыганок?
- Догони их, попробуй!
- Молодец, теперь жди - они еще придут, еще что-нибудь утянут! Бунтов еще что-то пробормотал, похлебал щей и отправился спать. Уже
засыпая, подумал: "Завтра все расскажу, покаюсь…" И эта мысль немного успокоила, хотя он и не понимал, почему именно сегодня пустился в пьянство. Если по-настоящему вспомнить минувшую зиму, то Бунтов только и мечтал о весенних днях, когда окончательно завяжет с выпивкой, будет надеждой и опорой Валентине. А то ведь, считай, оба последних года, как остался без постоянной работы, только и делал, что с мужиками кучковался. Правда, зимой несколько месяцев служил истопником в школе, но едва не заморозил трубы, и его в тот же день выгнали. Хорошо еще, жена из дому не выгоняет, и приходится перебиваться на ее пенсию. Спасибо детям: и деньги присылают, и продуктами снабжают, когда приезжают по праздникам. С ними, правда, более Валентина занимается, а на него - что сын, что дочь - и смотреть не желают. Мол, бездельник, пьяница, хорошо еще, что из дома не тянет. Он действительно не тянул до сегодняшнего дня, а ныне вон как все повернулось!
И все-таки на следующий день, не зная, что делать с деньгами, которые, казалось, жгли ногу (пустой кошелек он вчера выбросил в овраг), улучив момент, Бунтов дал знак пенсионеру Круглову, жившему через три двора, которому задолжал бутылку. И тот быстро появился в сарае, зная, что Бунтов просто так не позовет. И верно. Едва не по-сельски располневший Алексей Петрович отдышался, как Андрей сразу взял соседа в оборот:
- Долго-то не рассиживайся… Вот тебе тридцатка - смотайся к Авдо-тьихе и сдачу с нее потребуй, а то она, гадость, цену повысила - совсем обнаглела. Да только без шума сходи, чтобы моя не увидала. А как возьмешь, то потихоньку выбирайся к ферме. Через полчасика и я туда подгребу! Понял? - как у мальчишки, спросил Бунтов. - И никому ни-ни. А то вчера цыганки стянули у Валентины кошелек, на меня грешить начнет!
- Много говоришь! - укорил Петрович, вытирая мятой кепкой пот, криво катившийся по синюшным щекам.
Петрович исчез за сараем, а Бунтов, прихватив парочку огурцов, вскоре встретился с соседом у разворованной фермы. Быстро, прямо из горлыш-
ка, высосали бутылку. Немного подумав, Бунтов, расщедрившись, отправил соседа за второй, потому что самогонка у Авдотьихи - натуральная дрянь: градусов почти никаких, а для дури, говорят, старуха табаку добавляет.
Добив и вторую, они разошлись, и Бунтов возвращался к себе через сад, мимо беспризорного трактора "Беларусь", и за двором увидел Валентину, копавшую грядку. Остановился, умостился на "козлах" для пилки дров, насмешливо укорил:
- Рано ковыряться начала! Земля еще не поспела! Валентина промолчала и сделала вид, что не замечает его.
- Серьезно говорю. Пошли обедать!
Жена продолжала молчать, Андрей подошел к ней и удивился:
- Чего слезы-то льешь?!
- Жалею, что с таким дураком, как ты, всю жизнь промучилась! Когда только нахлебаешься-то, когда подавишься-то!
- Эк хватила: "Подавишься!" Ты что же, моей смерти хочешь?! Валентина промолчала, а Андрей взъерепенился:
- Чего молчишь-то, отвечай!
- И не думаю больше молчать! - Она бросила лопату и отправилась в дом, на ходу процедив: - Видеть тебя не могу!
Молодец, не привыкать выкаблучиваться! Вот те и "Желаю счастья и добра", - усмехнулся Бунтов и отправился к Авдотьихе.
До двух бутылок не хватало, но отпустила в долг. Схоронив бутылки под фуфайку, Бунтов вернулся в сарай. Потом заглянул в погреб, наскреб литровую банку квашеной капусты и теперь уж разместился в сарае по-царски. Пил не торопясь и размеренно до вечера. А в перерывах пиликал на гармошке, которую принес из дома еще днем. Опрокинет полстаканчика и заиграет страдания, от которых душа сразу отмякала:
Заложило сердце-грудь - Нельзя ни охнуть, ни вздохнуть.
Сыграв, Бунтов замирал, словно звуки гармошки проникали в него самого. Уловив, продолжал игру:
Лягу спать, глаза закро-ю - Не дает любовь поко-ою.
Недалеко от его топчана сидела индейка на яйцах, и когда Бунтов шевелился, она начинала шипеть, пыталась клюнуть, а он говорил ей:
- Выведешь из себя, пинка запросто получишь! Поругавшись на индейку, вновь запевал:
Читать дальше
