Журнал современник - Журнал Наш Современник 2009 #1

"Наконец, в четвёртых, и самое важное, нужно уничтожить все стеснения религиозной свободы. Нужно:

а) уничтожить все те законы, по которым всякое отступление от признанной правительством церкви карается как преступление;

б) разрешить открытие и устройство старообрядческих часовен, церквей, молитвенных домов баптистов, молокан, штундистов и др.;

в) разрешить религиозные собрания и религиозные проповеди всех исповеданий;

г) не препятствовать людям различных исповеданий воспитывать своих детей в той вере, которую они считают истинной".

Через четыре года после этого Обращения, когда Россия была охвачена первой революционной смутой, был принят "Высочайший указ об укреплении начал веротерпимости" - явно не без воздействия толстовского письма. Но об этом ещё речь впереди.

…С ТЬМОЮ СМЕРТНЫЙ БОЙ

Песню и плач переплавили и перепутали (знамо, на Волге на то отродясь мастаки!), девка, идущая замуж, метель в неприкаянной удали, певчие в храме, бредущие вдаль бурлаки.

Вкруг аналой обходя даже об руку с милыми, плачем заране - опять в русском небе ни зги. Русская воля закатными писана вилами по жигулёвской стремнине в районе Самарской Луки.

У атамана Барбоши спроси, сколь сладка она, волюшка? Лишь усмехнётся печально в ответ гулевой атаман. Свистнет в три пальца, буй-ветром закатится в полюшко и поминай, яко звали… Ан, явится снова незван!

Заревом вспыхнет опять гость желанный-непрошеный.

Что бы податься за Камень за волюшкой горькой? Так нет!

КАН Диана Елисеевна родилась в 1964 году. Окончила МГУ им. Ломоносова и Высшие литературные курсы. Автор книг "Подданная русских захолустий", "Междуречье", "Високосная весна", "Согдиана", "Бактрийский горизонт", а также автор многих публикаций в московских и региональных изданиях России. Член Союза писателей России. Живёт в г. Новокуйбышевске Самарской области

Кровью исходит рассвет над Поляной Барбошиной. Заревом-кровью исходит над нею рассвет.

…Волга родная, какого ни попадя аспида встарь прибивало волною к высоким твоим берегам. Вверх до Валдая да вниз до могучего Каспия песни об этом поются - аж слёзы текут по щекам.

То полбеды - мигранты на базарах нам нашу же картошку продают. А то беда, когда в Кремле хазары законы людоедские куют.

То полбеды - угрюмые шахиды. Ведь с их угроз наш дух велик возрос. А то беда - елейные хасиды, Россию распродавшие вразнос.

Но паче бед, отчаяний всех паче - мы сами, современники мои, с чьего согласья - и никак иначе! - Россия тонет в собственной крови.

Скоро выпадет снег, и смиришься: надеяться нечего

на посулы тепла от лукавой поры золотой.

Станешь споро метать из печи духовитое печиво…

Разве ж было такое возможно холодной голодной весной?

Нет, не зря подъедушкою и побирушкою величали хозяйки весну, заглянув по весне в хлебный ларь. Угощая детей по сусекам сметённой ватрушкою. Обратясь к караваю: "Поклон тебе, хлебушко-царь!"

Без поклона не вынешь его из печи,

без молитвы опара не строится,

без знамения крестного в горло не лезет кусок…

До чего хороши калачи и ватрушки на Троицу -

ешь от пуза, да только потом затяни поясок.

Затяни поясок - ну не всё ж тебе времечко сытое! Щедрый лишь на советы, нагрянет бесхлебный июнь: "Нет ли жита, в амбаре случайно забытого? Загляни-ка в амбар, в закрома опустелые дунь…"

И опять недосуг посидеть-погрустить у оконышка. И опять - двадцать пять! - в услуженье у хлеба ходить. По амбарам его соскребать до последнего зёрнышка, делать хлебу помин, чтоб с почётом его проводить.

А потом недосуг любоваться цветущей пшеницею. Вновь пора засучать рукава, словно пращуры встарь… Золотая пора хлебороба поющею жницею, пот смахнувши со лба, возглашает: "Хвала тебе, хлеб-государь!"

Он, неспешно царь-колосом во поле вызревший в золото, был с земными поклонами собран в царь-сноп, что тяжёл. Положенный в семейный закром и на мельнице смолотый, водружался на стол, превращая последний - в престол.