А у меня в Литинституте, не успел оглянуться, окончились каникулы, и на днях прошло первое занятие с поступающими - этюд. Как-то впервые посмотрел на себя со стороны как на руководителя семинара (может быть, что-то изменилось во мне с возрастом, да и пора). И вот новая очередная волна молодёжи в той же самой одиннадцатой аудитории, в которой провожу семинарские занятия вот уже сорок четвёртый год (с 1963). В основном - юные лица, от 18 до 25 лет. Я для них даже не дедушка, а прадедушка ("патриарх" в Литинституте, как меня именуют "коллеги"). В душе моей - почти вековой груз прошлого, с конца двадцатых-тридцатых годов, с безотцовщиной, с коллективизацией, голодным тридцать вторым годом, индустриализацией, политическими процессами 1937-1938 гг.; война, ранение на Курской дуге,
послевоенные трудности; университетские годы с приобретённым туберкулёзом; смерть Сталина, хрущёвщина с заложенными минами государственного подрыва, пресловутый "застой" (ведь не только!) при Брежневе - с копившейся подспудно грозой. Величайшая катастрофа, постигшая Россию. Да что говорить, исторические события послевоенного времени стали и Вашим опытом. По времени пережитое нашим поколением - это почти какая-нибудь двадцатая часть до Христа. В двухтысячелет-ней истории человечества - одна из высших по напряжённости, высоте духа, трагичности эпох. И всё это оставило в сознании, психологии, памяти нашего поколения свой осадок, свои неизбывные наследия, как оставляют природные катаклизмы в геологических породах свои трещины, разломы.
Но это - чистый лист бумаги для нынешней молодёжи, продукта "перестройки", "рынка", в большинстве своём не знающей и не хотящей знать прошлое. И как найти с ними приемлемый язык? Заискивать глупо, я-то знаю, хотя бы и по своему литературному опыту, с чего начинали иные "юные гении", с каких красивых слов, и чем кончили.
Как жизнь человеческую надо судить не по началу, а по итогу её - так и в литературе: что оставил после себя писатель, какое выношенное, выстраданное слово. Мысль не популярна среди молодёжи, но надо о ней напоминать.
А сколько в жизни страшного, внезапного! Вот погибли в автокатастрофе двое детей (дочь 20 лет и сын - 17 лет) и двое тяжко пострадали - у отца Алексея Дароше-вича. Я знаю его. Был лет пять тому назад в его храме Живоначальной Троицы в знаменитом Поленове. Здешняя паства, по его словам, - из шести с половиной бабушек, добираются из них - трое. Но у него православная община, приезжает к нему по субботам-воскресеньям кто-то из москвичей. Кстати, сам он - выпускник пресловутого ВГИКа - вот ведь какие бывают метаморфозы! Мать его русская, отец - белорус. Помню, как после утренней службы за длинным столом, где трапезничали под открытым небом, поблизости от храма, он рассказывал о своих детях, о появившемся на свет седьмом ребёнке. И вот этот страшный удар.
Вскоре же, спустя несколько дней, в течение августа он выступал на радио "Радонеж", отвечал на вопросы. Я слушал все четыре передачи, и поразили они меня тем, насколько глубоко верующий человек может идти в бездонную глубину своей веры, полагаясь на волю Божию, без которой не может быть ничего случайного в жизни, и в то же время невозможно отрешиться от человеческого, в этом случае - отцовского горя. В первой передаче (какой-то даже неестественной в его состоянии) в ответ на звонки сочувствующих он медлительно говорил: "Переживать не надо. Что такое переживание? Этого не нужно. Нужно обращение к Богу, нужна молитва. Ясность, прямота во всём, в горе". И вот второе его выступление - в день Успенского поста. Другой голос. Вспоминает своих детей с подспудной надсадной болью. Незримые слёзы. Смерть всегда ужасна, особенно близких людей. Что человек? И Сам Христос плакал о смерти своего друга Лазаря, плакал по обречённости людей после первородного греха. Была ещё передача- о том храме Живоначальной Троицы, где настоятелем он, о. Алексей. И какой же светлый образ храма в окружении живописной природы с крутым берегом близкой отсюда Оки возникал в его рассказе (я как будто снова побывал там)! В последней, четвёртой передаче (25 августа) послышалось мне в его голосе что-то усталое, надломленное - с призывом соединяться с Богом, желать смерти, не бояться её.
Да, велик человек своей связью с Богом, но и слаб по природе своей человеческой. А у звонивших на радио (в основном женщин) свои заботы: "Отец Алексей, приношу Вам своё соболезнование, у меня тоже горе. Умер сын. Я всё время плачу". - "Отец Алексей, у меня дочь отбилась от дома, от матери, приходит ночью. Что мне делать?" - "У вас, батюшка, большое горе, умерли ваши детишки, и у меня, батюшка, тоже большое горе. Умерла сестра. И у меня рак. Не знаю, как жить. Надо молиться. И я молюсь. Хожу в храм. Молюсь". И т. д. и т. п. Горе о. Алексея вызвало целую стихию народных стенаний, горя современной России. Отвечая им словами: "У нас общее горе, очищение наше - путь к Богу", отец Алексей находит в себе силы как бы ввести эту страждущую стихию в русло всеобщей любви. Ценою неимоверного страдания даются такие проповеди, но как они отзываются в наше время, равнодушное ко всякому отвлечённому нравоучению.
Читать дальше
