Наталья Баранская - Партнеры

«Вот еще глупости», — подумала она, одновременно оценивая свои слезы и слова подруг.

Никогда, ни за что не бросит она сцену! Она только начинает и будет танцевать всегда, всю жизнь. Станет знаменитой, да, да. На афишах будут писать: «Партию Одетты исполняет Анна Королькова»…

Аня вздохнула прерывисто, ей все еще хотелось плакать.

…Вот та-кими буквами будут писать ее имя на афишах… А принца будет танцевать Турман. Ах, нет, у нее будет другой партнер, Турман уже постареет…

Дирижер стукнул палочкой. Аня вздохнула глубоко, мирно, чуть шевельнулась и застыла, следя за музыкой, ожидая своего такта, чтобы вступить вовремя, легко и точно.

В артистическом буфете кипел самовар, стойка сверкала металлом, стеклом, манила свежеприготовленными закусками, бутербродами, пирожками. Буфет поджидал артистов с репетиции, сейчас у них перерыв.

Первыми прибежали балеринки из кордебалета. Фойе наполнилось девичьим щебетом, смехом, но тут же голоса притихли, в буфет пришли старшие, среди них Турманов с женой.

Алексей стал в очередь, хотя перед ним расступились, приглашая быть первым. Он этого не заметил.

Над стойкой мелькали худые женские руки, наливая в стаканы чай, кефир, накладывая на тарелки еду. На месте Клавы оказалась немолодая юркая женщина в белом переднике, с накрахмаленной кружевной короной на голове.

— Где же Клава? — спросил Алексей удивленно.

— Клава ушла надолго. Отправилась в декретный отпуск, — ответили сразу двое.

— Вот оно что!

Инна взглянула на мужа, ей послышалось удивление в его голосе. Но Клава замужняя молодая женщина — дело обычное.

Алексей вдруг рассмеялся.

— Ты что? — спросила Инна тревожно. Какой-то он странный сегодня.

— Ничего, ничего, — пробормотал Алексей, — вспомнилась одна смешная история.

Его озадачило чувство, с которым он принял известие о Клаве. Не ревность, конечно — смешно! — но все же нечто ревнивое… Может, зависть? Они ведь сродни.

Садясь за стол рядом с Инной, такой милой в мохнатом свитере поверх гимнастического трико, Турманов подумал жестко: «Нет, артистам надо жениться на простых женщинах — учительницах, врачах, редактрисах…»

Потихоньку Инна наблюдала за мужем из-под длинных ресниц. Видно, он чем-то расстроен. Откусывает сразу от двух бутербродов — колбасу, сыр — и не замечает. А-а, вот в чем дело: Клавина новость навела его вновь на мысли о ребенке! Это превращается в болезненную одержимость…

А вдруг она потеряет мужа? Нет, не в том смысле, что он заболеет, умрет, а в самом простом: найдется влюбленная женщина, захочет родить от него, и, когда это случится, он оставит Инну и уйдет к той, к ребенку. Инна вздохнула, тоскуя, — придется бросить сцену, не сейчас, но в ближайшие два-три года, что делать…

В тревожных раздумьях допивала она чай. Вдруг что-то мягкое коснулось ее ног, погладило нежно по икрам. Инна взглянула под столик — серая пушистая кошка прижалась к ногам. Кошка смотрела на Инну зелеными мерцающими глазами. Инна бросила ей кусочек колбасы.

У кошки была маленькая головка и толстые раздувшиеся бока. «Вот и Клавина кошка скоро родит», — подумала Инна и тотчас вспомнила давешний сон.

Одно за другим, все вместе и сразу предрекало Инне поворот в жизни. Она, как большинство актеров, верила в предзнаменования.

«Видно, такова судьба», — подумала Инна обреченно.

Женщина не ведала, что поворот этот уже свершился.

Об этом знала пока только кошка, попросившая у женщины кусочек колбасы.