Ахмедхан Абу-Бакар - Снежные люди

Кара-Хартум устроился продавцом в охотничьем магазине и рассказывает покупателям разные случаи из пережитого; наибольшей популярностью пользуется героическое повествование о том, как он выследил и убил страшную черную волчицу. Что ж, рыболовам и охотникам рты не завяжешь…

Вот и остался позади центр города, начинаются «шубурумские особняки». Пора наконец спешиться и дальше вести коня в поводу. Только свернул в переулок — вижу, идет Али-Хужа с бамбуковой удочкой и сумкой, полной рыбы: он живет здесь, по соседству с Хужа-Али. После долгой разлуки встретились, и оба неслыханно обрадовались, хотя тут же начали спорить и даже ссориться. Хужа-Али никак не мог забыть того, что в давние времена было на опушке леса…

А замечательную рыбку несет Али-Хужа — осторожную, ловкую, красивую, вкусную рыбу горных рек — форель!

Но почему он идет не к себе, а к соседу? Похвастаться хочет, что ли?

У открытой калитки его радостно встречает бабушка Айбала, жена Хужа-Али. А сам Хужа-Али в это время, присев на корточки, мажет стволы карликовых деревьев известковым раствором. Он сразу заметил сияющее лицо жены и сразу догадался, кто к ним пожаловал, вот и спрашивает громко и ворчливо:

— Чего пришел?

— Совсем из ума выжил старик! — возмущается бабушка Айбала, унося сумку с рыбой. — Разве у гостя спрашивают: «Зачем пришел?»

— Не тебя спрашиваю…

— Я пришел сказать, — говорит, приближаясь, Али-Хужа, — хочешь или не хочешь, а придется тебе смириться с тем, что у нас теперь одна старуха на двоих.

— Что-о?! — поднимается Хужа-Али. — Только этого еще не хватало…

— Чего ты кипятишься? Разве мало нам одной на остаток жизни?

— Ну и язык же у тебя. Уходи! — кричит Хужа-Али и выталкивает друга за калитку.

— Эй, эй, что ты делаешь? Отдай мою рыбу! Люди, меня ограбили! — весело кричит Али-Хужа.

— Какую рыбу? — спрашивает, снова открывая калитку, Хужа-Али.

— Я принес рыбу, во-от таких форелей!

— Не может быть! А где ж она?

— У старухи. Думаешь, это меня она обнимала у калитки? Дудки! Не меня, а сумку с форелями.

— Форели — это здорово! — радуется Хужа-Али. — Нет лучшей закуски к моему вину… Входи, входи…

И Али-Хужа входит, смеясь, в раскрытую перед ним калитку.

— Бросай все, пошли! — говорит он Хужа-Али. — Сейчас наша старуха пожарит рыбку.

— Не «наша», а моя!

— Хорошо, хорошо, не твоя, а наша. Пошли.

Вошли старики в дом, отодвинули стулья, положили на пол подушки, сели, — ну, к чему столько этой роскоши, мебели! — на полу, по крайней мере, чувствуешь под собой твердую почву! Сели и теперь за бокалом доброго сухого вина беседуют о Шубуруме и добром старом времени…

Не выдержав, привязываю коня к штакетнику и присоединяюсь к милой компании стариков, которым всегда приятен лишний собеседник.

Теперь, когда передо мной исходит паром нежная дагестанская форель и стоит бокал светлого, ароматного геджухского вина, я поневоле умолкаю. Вот только предложу тост славным шубурумским старикам: пусть в вашей жизни, дорогие, будет столько бед, столько несчастий, столько горя и печали, сколько капель вина останется в моем бокале!

Дерхаб!

1967

Жамиат — община, сельский мир.

Кибла — направление к Мекке, священному городу мусульман.