Алексей Мусатов: Зеленый шум

— Поискать надо, — сказал Никитка. — У нас где-то валялась.

— Тогда пошли к нам, — распорядился Гошка.

...Калугина в правлении колхоза Александра и Стеша не нашли. Бухгалтер сказал, что председатель еще позавчера уехал в город и до сих пор не вернулся.

— А что у вас за дело к нему?

— Самое неотложное. — Стеша подошла к столу бухгалтера и спросила, правда ли, что Калугин отдал приказ выбраковывать и списывать со свинофермы всех слабых поросят.

— Приказ не приказ, а разговор у него с Кузяевым был, — объяснил бухгалтер. — Со слабаками лучше не возжаться. Канительное дело. Хватит нам и здоровых поросят.

Словом, он сказал почти то же самое, что и Кузяев. Подавленные Александра и Стеша вышли из правления.

«Значит, Кузяев не с похмелья все это набрехал», — подумала Александра.

— Что ж делать-то будем? — с тревогой обратилась она к Стеше. — Теперь стыда не оберешься. По всей округе разговор пойдет: клинцовские свинарки живых поросят хоронят... — Она зябко поежилась и туже затянула под горлом платок. — Уйду я с этой фермы — и делу конец.

— Что вы, тетя Шура? — испугалась Стеша. — Как можно? Вы же лучшая свинарка у нас...

— «Лучшая, лучшая», а вся работа впустую идет... Словно воду решетом черпаем.

— А драться давайте... воевать! — блестя глазами, сказала Стеша. — Вот возьмем да и напишем письмо. В райком партии пошлем, в газету. Так, мол, и так, Калугин поросят губить заставляет. И все свинарки под письмом подпишутся.

— Наших начальников, похоже, ничем не проймешь, — вздохнула Александра. — Закусили удила и мчат нас под гору...

— Проймем, тетя Шура. Вот увидите, — решительно заявила Стеша. — Мы уже одно письмо в райком отправили. Большое письмо. О всех безобразиях Калугина и его прихлебателей написали... А вот сейчас насчет поросят сообщим...

— Кто это «мы»? — переспросила Александра.

— Колхозники... все, кто работает честно, за колхоз болеет. Вы, тетя Шура, после смерти дяди Григория не показываетесь нигде, кроме фермы, отошли от всего, а люди знаете как против Калугина накалились... — И Стеша принялась уговаривать Александру написать письмо о поросятах. Она разгорячилась, платок сполз с головы.

— Какая я писака, — махнула рукой Александра.

— Письмо-то почти уже готово, — настаивала Стеша. — Вспомните, что вы только что Кузяеву наговорили. Вот и надо записать все это на бумагу да подпись поставить...

Но Александра, подумав, сказала, что письмо письмом, а время не терпит, и приплод на ферме надо спасать немедля. И было бы совсем неплохо, если бы свинарки взяли домой по нескольку списанных поросят и вырастили бы их для колхоза. Сама она завтра же возьмет двух-трех поросят.

Стеша посмотрела на Александру. Вот она какая, тетя Александра! Трудно ей, но она не отступится, не шарахнется в сторону, не будет хныкать и жаловаться. Значит, не зря, она, Стеша, после школы пошла работать к ней на ферму, учиться у нее мастерству и даже назвала ее своей «крестной».

— И я трех возьму, — решила девушка. — А насчет письма, тетя Шура, все же подумайте...

— Да ты застегнись. — Александра показала на распахнутый ватник. — Горяча больно... А на улице еще не весна красна.

...В сумерки, когда Александра вернулась с фермы домой, она услышала в углу за печкой подозрительную возню. Заглянула туда и ахнула: поросята лежали на мягкой соломенной подстилке, а Гошка с Никиткой, сидя на корточках, по очереди поили их молоком из бутылки с резиновой соской. Им помогали младшие дети Александры — Клава и Мишка.

С простенка, из черной тарелки репродуктора, гремела музыка.

— Это что ж такое? — удивилась мать. — Свинарник в избе устроили?

Гошка подбежал к ней.

— Мам, ты же сама говорила, что поросят с соски можно выпоить, — торопливо заговорил он. — И они совсем не дохлые... молоко лопают, только давай. Уже третий раз кормим... И списывать поросят не надо. Мы их выходим... Помнишь, как с кроликами было? Ни один не подох...

— Тетя Шура, — вмешался Никитка, — а пусть поросята одну неделю у вас живут, другую — у нас. Только вот мамку уломать надо.

— А радио зачем гремит? — спросила Александра.

— А мы все по-научному будем делать, — оживился Никитка. — Электричеством поросят греть, витамины им давать. И пусть они музыку слушают... Лучше расти будут. Мы в книжке читали...

Подойдя к репродуктору, Александра приглушила музыку и невольно усмехнулась. Ладно, пусть ребятишки выпаивают поросят. Это, пожалуй, и лучше, что они взялись за это. Справились же они с кроликами, вылечили молодого грача с подбитым крылом. А Шалопут? Был жалкий щенок-подкидыш, а теперь вырос в здоровенного пса, и ребята подарили его колхозному сторожу.