Николай Егоров - Каменный Пояс, 1982

Талант поэта и талант воспитателя, право, что может быть лучше!

Всю свою жизнь не могу мимо книжного магазина пройти, чтобы не заглянуть, не узнать, какие новинки поступили.

Так было и зимним вечером 1939 года. С работы домой спешила, а в магазин все-таки завернула. На витрине новая книга. Вид у нее какой-то особенный. И название необычное: «Малахитовая шкатулка». Взяла я ее в руки. Переплетом залюбовалась. Весь он как будто из золота вылеплен. Медальон на обложке, а в нем фигурки старика и ребят вытиснены. Сидит старичок и что-то ребятам рассказывает. А внутри книги черными силуэтами медальончики рисунков разбросаны по страницам.

«Уральские сказы». Пробежала начало одного, другого. Что за чудо? Будто не было этих двадцати лет, что прожила я вдали от Кунгура. Словно снова заговорил со мной кто-то родным уральским говорком.

«Басенька девонька уродилась»… «понятливой парнишечко, ласковой»… «в голбец спустилась»… «старенькую гуньку на себя набросила»… «завидки берут»… «заделье закинула»… Вот они, милые сердцу, знакомые с детства словечки, обороты. Радостно стало мне. Вроде дух захватило от радости.

Могла ли я тогда уйти домой без этой книги? Так и живет у меня с того года «дедушко Слышко». Нет-нет да и заговорит со мной уральским говорком, хитровато прищурив глаз. Так я узнала и полюбила сказы Павла Петровича Бажова.

А в 1945 году была у нас в Челябинске конференция. Со всей области съехались на нее писатели. Надо было поговорить о многом, о своей настоящей и будущей работе… И вдруг в зал вошел человек, поразивший меня своим видом. Простая светлая блуза, кожаный ремешок, мягкие сапожки. Белая борода вольно разметалась на его груди. В руке зажата трубка… Но больше всего запомнились глаза, умные, с лукавинкой.

«Натянуть бы на этого старичка простую войлочную шляпу да на плечи старенький армячишко накинуть — чем не дедушко Слышко?» — подумала я. А зал в это время взорвался аплодисментами.

— К нам приехал Павел Петрович Бажов, чтобы принять участие в нашей конференции, — объявила Людмила Константиновна Татьяничева.

И зал снова загремел аплодисментами.

Так вот оно что! И впрямь «дедушко Слышко» к нам на конференцию пожаловал!..

Василия Николаевича Кузнецова я узнала задолго до приезда в Челябинск, до личного знакомства с ним. Просто по его сказке «Базар». Эта веселая, озорная сказка привлекла мое внимание еще тогда, когда я прочла ее в журнале «Детская литература». А жила я тогда в Сибири.

Помню, очень понравился мне «Базар». И как же я была рада встрече, знакомству с автором. Случилось это в 1939 году. Работала я в то время в редакции газеты «Ленинские искры» и постаралась привлечь Василия Николаевича к участию в нашей газете.

Позднее, в дни Великой Отечественной войны, мы подружились с ним. Писателей тогда в Челябинске было мало, а детских и совсем не было, кроме нас. Трудно работать, если не с кем посоветоваться о новой задумке, о том, что написалось. Вот и шли мы друг к другу с каждым новым стихотворением. Читали, спорили, иногда даже сердито спорили.

Василий Николаевич был веселым, жизнерадостным человеком. Любил и посмеяться, и пошутить. Мог и пародию или эпиграмму написать на товарища по перу. И на мои стихи написал пародию. Были у меня такие стихи: «Храбрецы», «Мама-герой» и еще какое-то стихотворение о споре весны с зимой. Там были строчки:

И еще что-то об угрозах зимы:

В «Храбрецах» же говорилось о хвастливых мальчишках, которые испугались козла и убежали от него прочь, и о храброй девочке, прогнавшей козла, защитившей младшего брата.

А в стихотворении «Мама-герой» сын мамы-героини признается в том, что он думал, будто героями могут быть только папы.

Зная все мои стихи, Василий Николаевич и написал небольшую пародию «Вот какая я храбрец!»: