Вскоре дорожка свернула под уклон. Сосна сменилась мелким осинником и липняком. Из огромной пасти Долинного дола пахнуло смолой, падалью и жаром. Кирилл хотел обежать Гусиное озеро, мелким осинником пересечь горы, выбраться в Подлесное, там сесть на пароход и уехать в Илим-город. Но в низине, обессиленный, он свалился и только на заре, разбуженный криком дикой кошки, очнулся и присел на старый пень березы.
С Шихан-горы из липняка и густых лап сосен шел гуд, будто тысячи всадников на конях с резиновыми копытами скакали по укатанной дороге. В лесном гуде на водяных полянках Гусиного озера, в залитом кустарнике гоготали дикие гуси, шныряли серяки-утки, а вверху, в мягкой синеве утра, поблескивая на солнце, кружился ястреб; от ястреба табунились сизые голуби, перелетали дол и гуртовались под кустом рябины.
Кирилл берегом озера вышел на поляну и, увидав Петра Кулькова, в два-три прыжка скрылся за кустом рябины.
– Стой! Стой! – Кульков смахнул с плеч двустволку. – Куда бежишь? – Узнав Кирилла, он остановился, затем вяло опустил двустволку; его глаза, горевшие до этого страстью преследователя, сразу потухли: – А я думал, кто воровать рыбу… Рыбу страх как воруют в Гусином озере…
И в том, как он повернулся и пошел в гору, и в тоне его голоса Кирилл заметил скрытую ненависть к себе.
– Кульков!
Кульков задержался и вполоборота бросил:
– Что, как заяц, прячешься? Вот 'всегда вы так – народ растравите, а как что, так наутек… Строители, – проворчал он тихо.
Но в тиши Долинного дола слова ясно долетели до Кирилла, хлестнули его. Лицо залилось яркой краской стыда.
– Не знай, кто еще прячется!
– Знать ли? Чай, гляди – я прячусь за рябиной-то. Эх, вы, вояки! – произнес Кульков зло и скрылся в осиннике.
– Смех! Даже у этого смех. А что там? Огнев что, артельщики, Улька? – Несколько минут Кирилл стоял, будто врытый в землю, потом, словно его кто арканом рванул, – осинником, через Шихан-гору кинулся в Широкий Буерак.
Часа через два перед ним, дымя трубами, развернулся Широкий Буерак. Не дойдя с полверсты до села, Кирилл присел у плетня пчельника Маркела Быкова. За плетнем, согнув спину, возился Маркел. Кирилл сначала хотел отойти, но тут же у него появилось желание встретиться с врагом глаз на глаз да и через Маркела же узнать настроение широковцев. Он поднялся, припал к плетню. Маркел выпрямился, несколько раз обошел ульи, что-то проворчал, потом вдруг шарахнулся, заорал:
– Ах, вы, ерни-сатаны! Пра, ерни! Нет на вас погибели! – и через миг, выбежав из шалаша, начал палить из ружья в ласточек.
Кирилл, вспомнив, как Маркел рвал ребятишкам уши за разорение ласточкиных гнезд, невольно рассмеялся:
– Как же это ты, Маркел Петрович, божью птичку из ружья палишь?
Маркел сгорбился, повернулся:
– А я и не знал, что ты тут. Да что, – скрывая злобу, продолжал он, – пчелок жрут ласточки-то. Оказывается, они самые вредные птицы есть… Особливо для нашего брата-пчеловода… Прямо таки ерни…
– Вот как, из божьих в ерни превратились, как только ты сам пчел завел, – больше, пожалуй, для себя сказал Кирилл и спросил: – Много меду-то накачал?
– Много-о? Губы только помазать, – Маркел провел корявым пальцем по толстым губам. – Зря труд кладу. Они, пчелы-то, по-овечьему бы вон орешку таскали, а то ведь – во-от, – он отщипнул крохотку на кончик грязного когтя. – Не хошь ли? Теплый ща!
Кирилла удивило то, что Маркел так словоохотливо рассказывает про пчел.
«Может быть, ничего и не случилось, – подумал он. – Просто я перепугался. Надо спросить его».
– Как, Павла-то сильно зашибли вчера?
– Зашибли-и? Уби-или! А ты – зашибли. В грязь затоптали. Насилу нашли. А Шлёнка вон выкарабкался, весь в синяках да облупленный. Видно, как ножищами-то ботали по нем, так всю шкуру и спустили. Теперь лежит у себя, стонет.
У Кирилла чуточку отлегло.
– Ты что ж не дома?
Маркел вздернул плечами.
– Да что дома? Схороним, чай… А тут упусти, ерни всех пчел пожрут… А дома, конечно, надо бы быть. Еще, – он облокотился на плетень, – Степана Огнева прикончили.
– Кого? – Кирилл встрепенулся и тут же заметил злой блеск у Маркела в глазах. Такой блеск он еще видел у Цапая, на привязи в конуре.
– Степана Огнева, баю… Ах, вы, ерни! – крикнул Маркел и вновь метнулся палить из ружья в ласточек.
Известие о том, что в долине убит Степан Огнев, сначала подбросило Кирилла, он хотел кинуться в село, но тут же, будто кто выколотил из него силы, опустился на глиняный выступ оврага.
Читать дальше