Акакий Гецадзе - Весёлые и грустные истории из жизни Карамана Кантеладзе

И наконец случилось чудо: надежда и радость семьи росли вместе с животом матери, а вскоре родители забрали её к себе домой рожать. К исходу девятого месяца, это было в конце августа, под нашим раскидистым орехом был накрыт пышный стол. За ним собрались дед Нико, мой отец Амброла, бабка Гванца и дядя Пиран; сидят они так, угощаются разными яствами и ждут вестника радости. Тамада уже из кожи вон вылез, а того всё нет и нет. Ради такого праздника в погребе открыли непочатый чан, но ему долго пришлось стоять с разинутым ртом в ожидании своего часа.

Все уже устали глядеть на дорогу. Бабка Гванца каждый день с раннего утра пекла пироги и каду, варила ветчину и держала наготове в курятнике цыплят. Но весь урожайный месяц моим дорогим родственникам пришлось-таки провести под орехом. Постепенно деревья потеряли листья, а солнце тепло, пошли дожди, и стол перенесли на балкон. А вскоре совсем похолодало, стол внесли в комнату и поставили возле огня, а гонца всё нет. У отца моего лопнуло терпение, он, грешным делом, подумал, не обманула ли его жена. Засунув за пояс длинный кинжал с чёрной рукояткой, отец вскочил на жеребца и отправился к тестю.

Привязал жеребца к забору, а сам тихонечко подкрался к дверям: оттуда слышался тихий стон. Лицо его прояснилось, он заулыбался и подумал: хорошо, удачно попал: вот-вот разрешится! Ошалев от радости, отец с шумом распахнул дверь, но… Не тут-то было! Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Смотрит — отяжелевшая супруга его важно восседает на старой тахте, тёща преспокойно шерсть чешет, а тесть прикорнул у камина и мирно посапывает. Старик, оказывается, приболел и оттого постанывал во сне. Всё стало понятно отцу, и он, начав было не на шутку тревожиться, успокоился и уехал домой.

Конечно, я немного запоздал со своим рождением, и родителям моим пришлось повременить с крестинами, но, клянусь вам, медлительность и степенность, свойственные рачинцу, здесь ни при чём. Родители во всём виноваты. Случилось так, что тем летом сосед наш заколол буйвола. Отец взял да и приволок домой огромный кусок мяса, а матушка поспешила его отведать. А если женщина на сносях ест буйволиное мясо да ещё досыта, до отвала — что из этого получается вы сами знаете: с родами она не торопится. Как видите, лишь одному легкомыслию своих родителей обязан я тем, что запоздал с рождением на целых три месяца и вместо отпущенных мне девяти пробыл в чреве своей родительницы, как и положено буйволёнку, добрых двенадцать. А матушкино обжорство привело к тому, что с самого же начала я заимел присущие воловьему роду качества: такие, как терпеливость и неповоротливость.

Когда мне исполнилось шесть лет, я стал уже что-то соображать и однажды спросил отца:

— Па, откуда я появился?

«Па» чесанул себе затылок, сморщил лоб и ласково ущипнул меня:

— Откуда? Да оттуда… Откуда все остальные, проказник ты этакий!

— Откуда это «оттуда»? — не унимался я. — Скажи, а если не скажешь, то…

Я вспомнил, что отец не разрешал мне ложиться в его постель — я всегда спал с дядей, — и выпалил:

— Вот, возьму и лягу в твою кровать и больше оттуда не встану.

Это несколько озадачило его, он снова почесал голову и промямлил:

— Откуда ты появился?.. Э-э-э… как там его…

В это время взгляд его упал на пёстрый хурджин, который накануне мой дед, возвратившись с базара, запихнул под топчан.

И, обрадовавшись, отец воскликнул:

— Я тебя в городишке Они на ярмарке купил и принёс домой в этом хурджине!

— Вроде того как дед вчера белого гуся?

— Во, во!

— А голова моя тоже торчала из хурджина?

— Голова? Гм!.. Да, кажется, торчала.

Я заметил в голосе отца некоторую растерянность, и это меня насторожило. Поэтому на второй день я пристал уже к матери:

— Мамочка, как я появился на свет?

Мать чмокнула меня в лоб и тут же, не раздумывая, сказала:

— С неба ангелы принесли, лапочка.

— А папа сказал, что меня на ярмарке в Они купили?! — удивился я.

— Вот именно! — не растерялась мама. — Когда ангел пролетал над Они, ты, оказывается, сидел у него на правом крылышке. Ну, а ты ведь с самого начала был шалунишкой: увидел на базаре румяные яблочки и свалился на них. А тут тебя лавочник — хвать и подобрал. Но у него дома было уже двое таких ребят, вот он тебя и продал за золотой рубль.

Это тоже показалось мне подозрительным.

Тогда я решил обо всём расспросить деда.