Валерий Барабашов: Жаркие перегоны

«Надо поговорить на эту тему с Колобовым, — решил Бортников. — Пусть созовет технический совет, подумает над письмом вместе со специалистами». Да, но вот сам-то Колобов... Бывший директор Красногорскмаша, он уже несколько лет руководит промышленно-транспортным отделом обкома. Работящий, знающий дело, хороший организатор. И все-таки Бортников не мог отделаться от крепнущего в душе несогласия с тем, к а к работает Колобов. Весь свой опыт, знания отдает заводам (он любил и знал их), а вот транспорт... С директорских, что ли, времен у него холодок к железнодорожникам? То и дело слышишь от заведующего отделом: железная дорога не идет навстречу заводчанам, дорога срывает подачу вагонов, дорога... Требовательность, конечно, необходима, но не становится ли она у Колобова однобокой?

Бортников медленно шел по утреннему, только что политому асфальту перрона. Асфальт сох быстро, но везде — там и тут — лежали еще мокрые блюдца; в лужицах блестели перевернутые отражения вокзала, вагонов, синего неба...

— Простите, Виталий Николаевич! — кто-то осторожно тронул Бортникова за локоть.

Бортников повернулся — на него слегка встревоженно смотрел начальник дороги Уржумов.

— А, Константин Андреевич!

Они пожали друг другу руки.

— Простите, Виталий Николаевич, — повторил Уржумов, — но мне передали, что вы здесь, один...

Бортников, крутнув черноволосой, аккуратно стриженной головой, засмеялся:

— Ну и поставлено у вас дело, Константин Андреевич! Не успел я на станцию вашу, как говорится, ногой ступить...

— Мне доложили, что вы...

— Ну хорошо, доложили, — лицо Бортникова поскучнело. — Хотел я сам кое-что глянуть... да ладно, раз приехали, давайте вместе. Походим, посмотрим, с людьми поговорим... Покажите мне станцию. Чем ее начальник сейчас, например, занимается?

— Сейчас?.. — Уржумов глянул на ручные часы. — Сейчас должен быть разбор работы за минувшую смену. Но... я же не предупреждал никого, люди...

— А что — люди? — перебил Бортников. — Придем, поздороваемся, послушаем, о чем говорят, какие решают проблемы.

— Да, все это, конечно, так...

Они миновали здание вокзала, направляясь в конец перрона, где стоял двухэтажный из серого кирпича дом.

— Вы Забелина, инженера, знаете, Константин Андреевич? — спросил Бортников, когда они поднимались по лестнице.

— Забелина? Ну конечно. Он у меня... у нас в управлении дороги работает. В локомотивной службе. А что случилось, Виталий Николаевич?

— Письмо я от него получил.

— Письмо?! И... что же? Жалуется?

— Нет. Не жалоба у него. Мысли.

— А... Ну, это он может, — хохотнул Уржумов.

— Мысли серьезные, Константин Андреевич. — Бортников не склонен был разделять тон начальника дороги. — Есть над чем подумать.

Он помолчал, словно проверяя этой паузой сказанное, и подчеркнул:

— Да, подумать есть над чем.

— Я могу ознакомиться с его содержанием, Виталий Николаевич? — спросил Уржумов, распахивая перед Бортниковым дверь в кабинет начальника станции. Сидящие вдоль стен люди, увидев входящих, дружно встали.

— Сидите, сидите, — махнул рукой Бортников. — И продолжайте, пожалуйста. Мы послушаем.

— ...Вот я и говорю, — кашлянув, продолжил начальник станции, молодой и заметно нервничающий сейчас блондин. — Даже в этих условиях вы, Василий Филиппович, должны были проявить больше инициативы.

— Нет, Михалыч, не прав ты, — спокойно возразил грузный мужчина, сидевший у самой двери. — Что я мог сделать, если поезда считай всю ночь стояли, а на станции развернуться негде? И так уж грузовые по пассажирским путям пропускаем. Тесно же, Михалыч, сам знаешь! — почти выкрикнул мужчина и широкой большой ладонью пригладил черные, буйно рассыпавшиеся волосы.

— Это не довод, — начальник станции, поглядывая на Уржумова, снова стал упрекать подчиненного в нерасторопности.

«А ведь думает, наверное, по-другому», — хмыкнул про себя Бортников, хорошо, разумеется, понимая состояние начальника: пришли вдруг нежданные-непрошеные гости, сидят, слушают, как тут не стараться, не выказывать усердие.

Оставив после совещания начальника станции и грузного мужчину, который оказался маневровым диспетчером, Бортников расспросил обоих о работе, выяснил их мнение о возможной реконструкции Сортировки.

— Да что там говорить, Виталий Николаевич, — сразу же загорелся маневровый диспетчер — схватил со стола карандаш, стал рисовать на листке бумаги схему станции. — Если б у меня вот этот путь был подлиннее...