Михаил Булгаков: Паршивый тип

Если верить статистике, сочиненной недавно некиим гражданином (я сам ее читал) и гласящей, что на каждую тысячу людей приходится 2 гения и два идиота, нужно признать, что слесарь Пузырев был несомненно одним из двух гениев. Явился этот гений Пузырев домой и сказал своей жене:

— Итак, Марья, жизненные мои ресурсы в общем и целом иссякли.

— Все-то ты пропиваешь, негодяй, — ответила ему Марья, — Что ж мы с тобой будем жрать теперь?

— Не беспокойся, дорогая жена, — торжественно ответил Пузырев, — мы будем с тобой жрать!

С этими словами Пузырев укусил свою нижнюю губу верхними зубами так, что из нее полилась ручьем кровь. Затем гениальный кровопийца эту кровь стал слизывать и глотать, пока не насосался ею, как клещ.

Затем слесарь накрылся шапкой, губу зализал и направился в больницу на прием к доктору Порошкову.

— Что с вами, голубчик? — спросил у Пузырева Порошков.

— По...мираю, гражданин доктор, — ответил Пузырев и ухватился за косяк.

— Да что вы? — удивился доктор. — Вид у вас превосходный.

— Пре... вос... ходный? Суди вас бог за такие слова, — ответил угасающим голосом Пузырев и стал клониться набок, как стебелек.

— Что ж вы чувствуете?

— Ут... ром... седни... кровью рвать стало... Ну, думаю, прощай... Пу... зырев... До приятного свидания на том свете... Будешь ты в раю, Пузырев... Прощай, говорю, Марья, жена моя... Не поминай лихом Пузырева!

— Кровью? — недоверчиво спросил врач и ухватился за живот Пузырева. — Кровью? Гм... Кровью, вы говорите? Тут болит?

— О! — ответил Пузырев и завел глаза. — Завещание-то... успею написать?

— Товарищ Фенацетинов, — крикнул Порошков лекпому, — давайте желудочный зонд, исследование сока будем делать.

— Что за дьявольщина! — бормотал недоумевающий Порошков, глядя в сосуд. — Кровь! Ей-богу, кровь. Первый раз вижу. При таком прекрасном внешнем состоянии...

— Прощай, белый свет, — говорил Пузырев, лежа на диване, — не стоять мне более у станка, не участвовать мне в заседаниях, не выносить мне более резолю­ций...

— Не унывайте, голубчик, — утешал его сердоболь­ный Порошков.

— Что же это за болезнь такая, ядовитая? — спро­сил угасающий Пузырев.

— Да круглая язва желудка у вас. Но это ничего, можно поправиться, — во-первых, будете лежать в постели, во-вторых, я вам порошки дам.

— Стоит ли, доктор, — молвил Пузырев, — не тратьте ваших уважаемых лекарств на умирающего слесаря, они пригодятся живым... Плюньте на Пузырева, он уже наполовину в гробу...

«Вот убивается парень!» — подумал жалостливый Порошков и накапал Пузыреву валерианки.

На круглой язве желудка Пузырев заработал 18 р. 79 к., освобождение от занятий и порошки. Порошки Пузырев выбросил в клозет, а 18 р. 79 к. использовал таким образом: 79 копеек дал Марье на хозяйство, а 18 рублей пропил...

— Денег нету опять, дорогая Марья, — говорил Пузырев, — накапай-ка ты мне зубровки в глаза.

В тот же день на приеме у доктора Каплина появился Пузырев с завязанными глазами. Двое санитаров вели его под руки, как архиерея. Пузырев рыдал и говорил:

— Прощай, прощай, белый свет! Пропали мои глазыньки от занятий у станка...

— Черт вас знает! — говорил доктор Каплин. — Я такого злого воспаления в жизнь свою не видал. Отчего это у вас?

— Это у меня, вероятно, наследственное, дорогой доктор, — заметил рыдающий Пузырев.

На воспалении глаз Пузырев сделал чистых 22 рубля и очки в черепаховой оправе.

Черепаховую оправу Пузырев продал на толкучке, а 22 рубля распределил таким образом: 2 рубля дал Марье, потом полтора рубля взял обратно, сказавши, что отдаст их вечером, и эти полтора и остальные двадцать пропил.

Неизвестно где гениальный Пузырев спер пять порошков кофеину и все эти пять порошков слопал сразу, отчего сердце у него стало прыгать, как лягушка. На носилках Пузырева привезли в амбулаторию к докторше Микстуриной, и докторша ахнула.

— У вас такой порок сердца, — говорила Микстурина, только что кончившая университет, — что вас бы в Москву в клинику следовало свезти, там бы вас студенты на части разорвали. Прямо даже обидно, что такой порок даром пропадает!

Порочный Пузырев получил 48 р. и ездил на две недели в Кисловодск. 48 рублей он распределил таким образом: 8 рублей дал Марье, а остальные сорок истратил на знакомство с какой-то неизвестной блондинкой, которая попалась ему в поезде возле Минеральных Вод.