Леонид Борич - Случайные обстоятельства

Женька ласково полусердилась на него за подтрунивания — ну что за дела, в самом деле?! неужели я сама не умею заваривать?! — Андрей Михайлович тут же необидно высмеивал ее за очередную какую-нибудь оплошность, она, понимая, что он прав, смешно сердилась уже на себя, на свое неумение, он тогда с преувеличенной заботливостью принимался успокаивать ее, и между ними была теперь та редкая согласность двух взрослых людей, когда они еще и по душе становятся на какое-то время близкими, а не по одному лишь родству, и когда к тому же никто из них никуда не спешит, не озабочен в эти минуты чем-то отдельно своим, неинтересным другому, а впереди предчувствуется все такая же спокойная беседа на равных и приятная обоим терпимость к чужому мнению.

Пока Женька разливала чай, не забыв, что отец предпочитает стакан с подстаканником, а не чашки, как все у них дома пили, Каретников, возвращаясь к их разговору, сказал, что он, кажется, понимает, в чем ошибка ее сверстников.

— Вас раздражает, что мы вроде бы поучаем все время: «Когда любишь, то правильно поступать только так-то и так»...

— А разве вы иначе говорите?

— Возможно, что и так иногда, — допустил он. — Но вы-то сами — что этому противопоставляете? Вместо одного абсолюта — другой? У вас ведь тоже только одно правильно, для всех — одно: «Поступать надо вот так! Всем!»

— Господи, — сказала вдруг Женька, — «вы», «мы»... Любить надо как любится. Было бы только кого любить!

Каретников уловил горечь в ее словах, но это лишь окончательно успокоило его: ничего, значит, и в самом деле у нее еще не было такого...

По праву возникшего между ними согласия он взял, не спросясь, листки со стола, кем-то перепечатанные на старенькой подслеповатой машинке с прыгающими буквами, и установил, что полуночное увлечение дочери не имело никакого отношения к институтским занятиям, а было связано с гороскопами. У себя на кафедре, среди медсестер и лаборанток, он недавно видел нечто подобное. Да и от знакомых тоже приходилось слышать шутливо-серьезные рассуждения, что нынче год такого-то знака, потому и встречать его надо, облачившись в одежды определенного цвета. И в санатории все женщины словно бы помешались на самоцветах, обсуждая, кому какие камни подходят — по дням и месяцам рождения. Поддавшись тогда соблазну, Андрей Михайлович чуть было не купил в киоске эти камешки для жены и дочери сообразно указаниям перечня, выставленного в окошке, но возле киоска всегда были огромные очереди, да и неожиданно дорогими они оказались, эти самоцветы, для курортного мужчины, — он и не предполагал, что они так дороги.

— Наконец-то я вижу, ты занялась серьезным делом, — улыбнулся Каретников.

— Нет, а ты почитай, почитай сначала, — чуть обиделась дочь, уловив иронию. — Про меня, например, почти все совпадает.

Конечно, это был совершенный вздор, но пока Женька, не поленившись, отыскивала в шкафчике его любимое вишневое варенье — он и не просил об этом, — Каретников стал все же просматривать гороскоп дочери.

Женька исподтишка следила за выражением его лица. Свой гороскоп она знала уже почти наизусть и могла, как ей казалось, с большой долей вероятности угадать, какое именно место отец читает сейчас, и понять таким образом его отношение к этому. Особенно интересовало ее, как воспримет отец самые последние строчки о том, что в личной жизни, то есть в замужестве — как же еще можно понять? — она будет несчастлива.

Вообще-то ей нравилось представлять себя иногда несчастной, чтобы самой себе казаться более значительной и интересной, но чтобы при этом несчастья были совсем не долгими, не слишком серьезными и чтобы они тут же сменялись счастьем.

Сейчас, хотя ей было немного не по себе от предсказаний гороскопа, это, в ее восприятии, относилось все же к некоему довольно отдаленному будущему и, значит, по-настоящему тревожить пока не могло, как мало тревожит в повседневной жизни твердое знание неминуемого когда-то ее конца. Кроме того, в гороскопе было и то приятное ей объяснение — пусть тоже грустное, но зато благородное, приподнимающее ее в собственных глазах, — что такой, мол, она человек, что всегда будет в любви отдавать больше, чем брать взамен.

Порой она и в самом деле ощущала в себе желание не просто быть любимой, но и готовность и даже потребность самоотречения и жертвенности. Разумеется, таким человеком, ради которого она была бы согласна на это, не могли быть ни отец, ни мать, ни брат — то была бы какая-то банальность, — но и представить себе на этом месте Сергея, несмотря на близость с ним, ей тоже не хотелось. Должен тут был появиться кто-то совсем другой, а пока его не было, от нее и не требовалось никаких в ближайшее время усилий над собой, чтобы чем-то жертвовать и от чего-то бы отрекаться, ущемляя себя хоть немного, так что и эта часть гороскопа, не требующая от нее никаких немедленных поступков и действий, тоже, в общем, не тревожила ее по-настоящему, а вместе с тем уже сегодня, сейчас, сию минуту, давала ей право не только чувствовать себя интересно трагичной, но и от отца теперь ждать ласковых утешений.