Роман Александров - Дружина обходит участок

— Так вот, — Звонцов сжал кулаки до боли в суставах, — Мне этих денег не надо, понял? И вы меня не трогайте. А деньги я верну. Завтра верну. Вот на этом месте.

— Что я тебе говорил? — Николай сплюнул и повернулся к Раздолину, — Ведь он, подлец, продать нас хочет. Дескать, придут они за деньгами, а я их определю, восемь сбоку, ваших нет. Может, уже стукнул, а мы с ним, как с человеком… Да что с таким говорить! Вставить перышко, и дело с концом.

— Ты это брось, — Раздолин прищурил глаза, и Николай сразу осекся. — Твое дело телячье, понял? Если не хочет с нами «работать» — дело хозяйское, неволить не станем. И денег его нам не надо — закон есть закон. А ты слушай сюда.

Он взял Звонцова за плечо цепкими пальцами, и тот невольно пригнулся, повернув к Раздолину голову.

— Мы здесь не надолго, завтра уедем. Далеко уедем, в Сибирь, понял? Ну, вот. Заявлять тебе на нас ни к чему — ищи ветра в поле, а сам погоришь, как пить дать. Это я тебе говорю. А вот мы, если будешь нос воротить, тебя определим по-крепкому. И без шума. Понимаешь, какое дело — баба-то тебя запомнила, и если сообщить, куда следует, конец.

Некоторое время все трое сидели молча. Раздолин курил, задумчиво поглядывая то на Звонцова, то на Николая. Последний чертил на земле прутиком какие-то знаки. Прямые уверенные линии перекрещивались друг с другом, образуя какую-то конструкцию, и Петр, приглядевшись, внезапно понял, что Николай рисует решетку.

— Вот так, — первым нарушил молчание Раздолин. — В таком плане.

— А зачем тебе это? — выдавил из себя Петр и не узнал своего голоса.

— Чего? Продать тебя? Да ни к чему, конечно. Это я так, чтобы ты понял: ссориться нам незачем.

— Я и так понял. Только не по мне все это. Не хочу я.

— Не хочешь — не надо, — вмешался Николай. — А хвост задирать нечего, ободрать могут.

— Ну, ладно, — Раздолин примирительно обнял Звонцова за плечи, — Не будем ссориться напоследок. Просто ты поможешь еще разок, и все. Понимаешь, завтра ехать, а в кармане кот наплакал. А насчет того, что говорили, забудь. Ничего не будет, это я тебе обещаю.

Они поднялись и вышли на улицу. Около завода уже никого не было. Петр посмотрел на часы, висевшие на перекрестке, у трамвайной линии, и у него остро заныло где-то под ложечкой. Вот, и сходил в театр… Раздолин перехватил его взгляд.

— Время еще есть, успеем. Да ты не робей, все будет чисто. Дело — верняк, без ошибки. Я уже говорил с барыгой — тысяча на брата обеспечена.

Звонцов не ответил. Что ж, он пойдет с ними еще раз: выбора нет. Конечно, деньги он не возьмет, с него хватит. Им овладело какое-то странное безразличие. Он представил, как сегодня опять поздно придет домой, шарахаясь дорогой от случайных прохожих, как дома заскрипят половицы под его ногами. Уж скорее бы, что ли…

Вера Сизова ни на минуту не сомневалась, что ей придется участвовать в патрулировании как полноправному члену дружины. Так хотелось настоящей, живой работы, дежурить с ребятами у кинотеатров, в парке, на трамвайных остановках!

Вере вспомнилось, как однажды к ним домой в новогодний вечер пришел отцовский знакомый с женой. Они немного опоздали и появились, когда уже все сели за стол. Громоздкий, с широкими плечами и короткой красной шеей, знакомый шумно возмущался.

.— Вы понимаете, нам сходить, а на передней площадке встал какой-то пьяный. Стоит и никого не пускает. Кондукторша уж его уговаривает и так, и эдак, а он уперся и ни в какую. И куда только милиция смотрит!

— А вы попробуйте улицу перейти в неположенном месте, — поддержал его кто-то из гостей, — живо узнаете, куда она смотрит. Никому тогда даже в голову не пришло, что здоровый, сильный мужчина даже один, без посторонней помощи, спокойно мог бы справиться с подвыпившим буяном.

Теперь все стало по-другому: люди с каждым днем все больше понимали силу общественного воздействия, все чаще вмешивались, обрывая какого-нибудь забулдыгу или разошедшегося подростка. Особенно усилилась активность населения после выхода постановления об участии трудящихся в охране общественного порядка и образовании народных дружин.

…На общем собрании института, когда было принято положение о народной дружине и избраны штаб и командиры отрядов, аспирант Молоков, избранный на этом же собрании командиром дружины, предложил создать при дружине агитационную группу для работы с населением.

— Конечно, участие в патрулировании, обеспечение на участке необходимого общественного порядка — это наша первейшая обязанность, — говорил Сергей, обращаясь к собравшимся в зале дружинникам. Именно по этой стороне нашей работы и будут в первую очередь судить о дружине, о том, какую пользу она приносит. Но этого еще мало. Основная работа, не столь заметная, трудная, порой даже неблагодарная, начинается потом. Вот задержали, например, какого-нибудь забияку. А что он собой представляет, как будет вести себя дальше, когда вернется домой из нашего штаба или милиции? Мы обязаны это знать. Больше того, мы должны помочь такому человеку, если еще не поздно.