Федор Кнорре - Рассвет в декабре

«Благотворительностью занимаетесь! Мещанским слюнтяйством! А старуха нахально над вами смеется. И вообще гнет антиобщественную линию. Не целесообразнее ли упрямую старуху убедить в бессмысленности ее поведения и уговорить ехать, куда вся деревня перебралась!» И ведь верно: мероприятие-то проводится целесообразное, а мы своим любительским слюнтяйством вроде играем на руку косным, отсталым и никчемным элементам.

Все правильно, а внутри у тебя что-то топорщится, даже до злости… Что-то все-таки не так. Неправильно, хоть ты тресни…

Ну, в общем, выясняется: она не нахальничает и она не смеется над нами. Она делится. Стариков по своим углам сидит, оказывается, еще семь человек. Она и делится.

«Еще хуже! Значит, целая группа. Они друг дружку поддерживают в упрямстве. Ну, пускай и осознают свою глупость… А не поощрять их! Почему они откололись ото всех односельчан?»

«В семьдесят восемь лет и ты, пожалуй, от молодежи отколешься, а ей, может быть, крылечко, порог да дорожка через овраг, по которой она сыновей провожала на фронт, да что это все на фронт, просто своего старика на кладбище, — дороже всех перспективных удобств».

«Это запрещенный прием, на сантименты упирать, когда общественно полезное мероприятие проводится! Это не довод. Пускай даже, черт с ними, в крайнем случае действительно семеро упрямых стариков пострадают, а сто семьдесят семь человек получат лучшие условия жизни. Арифметика ясная, иначе никакой прогресс был бы невозможен».

«На людях простой арифметики не бывает!» Эта фраза у нас потом знаменитой, в шутку конечно, сделалась… Она с ней так и врезалась в спор… Что? Я разве не сказал? Ну Нина, конечно, кто же еще. «А если бы стариков, говорит, пострадало не семеро, а семнадцать?»

«Все равно! Если полтораста выигрывают — правильно!»

«А если так: сто сорок девять проигрывают, а сто пятьдесят один выигрывают. Тогда как? По вашей арифметике выходит правильно?»

«Это запрещенный прием доведения до абсурда!»

«Раз взялись, так и держитесь арифметики. Или скажите, на какой цифре она превращается в абсурд. На какой?»

Как водится, скоро первоначальный вопрос оттеснили куда-то в сторону и позабыли даже, с чего началось, наговорили много всякой чепухи с разгону и ничего не решили…

— Ах вот что? Тогда у вас с Ниной в экспедиции и…

— Началось? Точно. Нет, знали друг друга давно… но как-то не замечали. И вот стали замечать друг друга. Знаете, у многих людей такой ход мыслей… поскольку общий строй жизни у нас справедливый, государство все справедливо решает — с меня-то лично снята вся ответственность. Не надо мне прислушиваться к своей мелкой, узкой, собственной индивидуальной совести. Не нужна она, раз в целом все справедливо и направлено в сторону прогресса. Ах да, про насос? Да, мы действительно пробурили там немножко, трубы у нас старые были. Поставили у бабки во дворе насосик: качнул два раза за рукоятку, и вода хлынула. Проявили мещанский гуманизм, отсебятину. Нас еще приезжали проверяли после, где мы колонку украли. А мы, правда, не то что украли, а подобрали на свалке за пол-литра и подремонтировали… В общем, хорошо, что мы приезжие были, а то схлопотали бы… Мы нахально заявили, что не с коварной целью противодействовать районным организациям в деле создания перспективных населенных пунктов, а исключительно на предмет самообслуживания членов экспедиции. Тогда на нас плюнули. Да это давно уже было.

— А старуха? — с интересом спросил Алексейсеич.

— А старуха качает!.. Удивительно, что Нина вам сказала. Странно.

— Сказала: спроси Олега.

— Честное слово?.. Как интересно!.. Значит, про то время помнит… Черт его знает, до чего стесняешься друг с другом. То есть когда боишься сюсюкнуть в романтическом таком смысле! Совестно как-то.

— Да, — тихонько сказал Алексейсеич, — это трудно… Про Вилу вы ничего… Да, да, я уже спрашивал. Вы этого не знаете… А старушонка, вы говорите, качает?

— Ах, да… Я не говорил? Жалобу на нее написали… Кто? Это интересно даже. Соседи. Через нашу водяную колонку старушка-то вроде как уж очень возвысилась. Мне поставили! Чего все ходите, повадились по воду, вон калитку на сторону совсем покосили. Целый день от вас скрип. Покуражилась, очухалась, да это, оказывается, у нее со стариком одним пятьдесят лет кое-какие счеты тянутся, она его уколоть хотела… Ходят к ней. Она на крыльцо выходит и только приговаривает: «Ну что ж такое, неужто мне жалко»… или, может, другое что?.. Все-таки себя чувствует, вроде она выдвинулась: заведующая, что ли!.. — Олег замотал головой и расхохотался: — Ну бабоня… Вот вам все о насосе… Разболтался я. Сейчас меня отправят отсюда, слышно, кто-то пришел на смену.