Владимир Попов - Закипела сталь

Пермяков согласно кивал головой, иногда задумывался, пряча под мохнатыми бровями цепкие глаза, словно взвешивал сказанное.

— Ну что ж, Григорий Андреевич, — проговорил он, — раз выбрали — отступать мне некуда. Может, и потяну, если помогать будете. Только я от печей не уйду. Я мастер, и квалификации своей терять не собираюсь. В секретарях я могу походить, походить… и выгонят. А мастер всегда при деле. Знаете, металл — он хитрый! Ты от него отошел, а он — от тебя. И начинай потом учиться чуть ли не сызнова.

Как ни уговаривал Гаевой Пермякова, тот настоял на своем: секретарем будет, но и в смене останется.

Теперь Смирнов возвращался в общежитие только ночью. После смены оставался у какой-нибудь печи, жадно следил за работой сталевара и с каждым днем все более убеждался, что только сейчас начинает понимать, как надо варить сталь и как далеки Шатилов и Пермяков от совершенства.

…Попробуйте заснуть, если вам завтра исполняется двадцать лет и вы впервые должны получить в подарок огромный, умный, мощный агрегат — мартеновскую печь, и получить не на время, не для испытания ваших способностей, а для постоянной самостоятельной работы.

Смирнов не мог заснуть в эту ночь. В голове у него все смешалось так же, как два года назад перед экзаменами в ремесленном училище. Тогда ему казалось, что он ничего не помнит, ничего не знает. А вышел к доске — и ответил на все вопросы, радуя членов экзаменационной комиссии точностью формулировок и твердыми знаниями.

Изучать сталеплавильное дело Ваня Смирнов начал неохотно. При распределении учеников по специальностям комиссия зачислила этого рослого, крепкого юношу в группу подготовки сталеваров. Смирнов упорно возражал, заявляя, что хочет быть только механиком.

Но тут директор училища организовал экскурсию на место будущей работы.

Войдя в цех, Смирнов остановился изумленный. Он увидел длинный ряд печей, больших, как пятиоконный дом правления родного колхоза. Окна печей открывались, и лучи света, то белого, похожего на электрический, то желтого, как от керосиновой лампы, заливали площадку и трепетали на ней. Освещенные пламенем, быстро двигались люди.

Затрещал звонок, и какая-то неподвижно стоявшая до сих пор громоздкая машина легко потащила по рельсам вдоль площадки поезд вагонеток с железными ящиками. Сбоку появился паровоз и, пронзительно свистя, увез вагонетки. Из проема в стене вынырнул электровоз, управляемый молоденькой девушкой в малиновой косынке, завязанной ушками на затылке, за ним — огромный ковш на колесах, потом второй, третий. Снова откуда-то сверху послышался звонок. Смирнов поднял голову — и увидел мост: он поплыл в воздухе над печами, машинами, ковшами, медленно спуская большие, в два человеческих роста, крюки.

— Заливочный кран, — пояснил преподаватель училища, проследив за взглядом Смирнова. — Жидкий чугун в печи заливает.

Крюки крана остановились у ковша, подхватили его («как руками», — отметил Смирнов) и понесли в глубь цеха.

Паровоз пригнал вагонетки, поставил против печи. Железные ящики (преподаватель назвал их мульдами) теперь были наполнены металлическим ломом. Машина подъехала к вагонеткам и, захватывая хоботом мульды, быстро вводила их в окна печи, опрокидывала там и ставила обратно порожними.

Взглянув в окно другой мартеновской печи, Смирнов увидел бурно кипевшее огненное озеро. Рассыпанное по нему косматое пламя, казавшееся белым даже сквозь синие очки, жадно лизало поверхность плавки.

Ребята залезли через завалочные окна в остановленную на ремонт печь. Головы их были как раз на уровне порогов окон, и, только приподнявшись на носки, можно было выглянуть наружу.

— А металл прямо на кирпиче плавится? — спросил кто-то.

Преподаватель объяснил, что металл во время плавления с кирпичом не соприкасается — кирпич прикрыт толстым слоем спекшегося магнезитового порошка. Этот слой называется подиной.

Сначала Смирнов думал, что печь — только то кирпичное помещение, в котором они побывали, но, спустившись под рабочую площадку, обнаружил: она еще метров на восемь уходит под землю.

Парнишка мысленно вытащил печь из земли и поставил на площади рядом с четырехэтажным зданием училища. «Пожалуй, выше здания». И мысль о том, что когда-нибудь он будет управлять ею, показалась очень заманчивой. Смущало только одно: сталевары — люди солидные, пожилые, сколько же лет потребуется, чтобы узнать все, что знают они? Но и это сомнение быстро рассеялось. На одной из печей работала молодежная бригада, и Смирнов увидел сталевара всего лет на пять старше себя.