Борис Рябинин - Твой друг [Сборник]

Помощник командира — старший лейтенант Сигизмунд Христофорчик. Он рыжий как огонь, коротенький и толстый, но, несмотря на это, необычайно подвижный.

Христофорчик — полная противоположность капитану. Если капитан очень сдержан, этот всегда кипятится, всегда чем-то недоволен, донельзя раздосадован. Вид— постоянно озабоченный, запаренный. Так и кажется, что он не способен ни присесть, ни замолчать хотя бы на минуту.

Забавный номер выкинул Христофорчик сразу после моего приезда.

В подразделении я обнаружила несколько собак по кличке Динка. И вот неожиданно, на второй день, выводят их солдаты на занятия — а клички у них другие: Лида, Радда, Джима, одна даже Персик.

— Что случилось? — спрашиваю Христофорчика. — Почему собаки переименованы?

Тот покосился на солдат, потом наклонился ко мне:

— Неудобно, знаете!

— Что неудобно?

— Вас как зовут?

— Дина Петровна. По-моему, я вам уже говорила.

— Говорили, верно, Ну вот!

— Что «ну вот?» — недоумевала я.

— Не понимаете? — Старший лейтенант энергично пожал плечами, удивляясь моей недогадливости. — Вы Дина, и собака Дина… Запоперечится какая-нибудь собака, боец рассердится и закричит: «Динка!» Нехорошо получится…

Я рассмеялась и попросила его отменить распоряжение о перемене кличек. Он долго не соглашался, доказывая, что по его будет лучше, и уступил с большой неохотой.

Сердиться на него было невозможно и — бесполезно.

При всем том, Христофорчик — умница и большой специалист в своей области. Он быстро ориентируется в любом вопросе, а страсть к собакам (именно страсть, другого слова я не нахожу) доходит у него до какого-то помешательства. Обидеть при нем собаку — нажить врага на всю жизнь.

У меня Христофорчик вызывает довольно противоречивые чувства. Он и нравится, и раздражает. Правильно сказал капитан, что Христофорчика можно терпеть лишь в малых дозах. Но сам капитан, однако, отлично переносит его в любых количествах: они — друзья и в неофициальной обстановке говорят друг другу «ты». Их связывает увлеченность своим делом, очень серьезная и глубокая привязанность к собакам. Любовь к животным постоянно внушается и солдатам. Первая заповедь в подразделении — будь внимателен к животному. Это и понятно. Я уже говорила: собаки — наше оружие; а солдат без оружия — не солдат.

А теперь — о собаках, этих незаметных тружениках войны.

Вы уже знаете, что у нас есть несколько Динок (почему-то эта кличка очень распространена среди армейских собак). У каждой из них свой служебный номер, но не будешь же его всякий раз называть, тем более что номера иногда многозначные, поэтому в ходу прозвища: Динка-черная, Динка-чепрачная, Динка-тощая, Динка-толстая.

Затруднение возникло с пятой Динкой. Она вроде серая, а вроде и черная, не толстая, но и не худая.

Один из бойцов как-то сказал, обращаясь к ней:

— Эх, ты… штопаная…

Я спросила:

— Почему — штопаная?

Он показал, раздвинув шерсть на се боку:

— Осколком задело… Потом зашивали.

С этого времени пятую Динку стали звать Динка-штопаная.

Все Динки хорошие работницы.

Есть у нас две сестры — Нера и Ара. Обе попали в армию годовалыми. Теперь это громадные собаки, очень злобные, но в руках своих вожатых — послушные и дисциплинированные.

Еще можно упомянуть двух Затеек: Затейка-московская и Затейка-свердловская. Первая подарена Московским клубом служебного собаководства, вторая — с Урала, поступила через Свердловский клуб.

Есть Лель, Зай (был Заяц, но солдаты переделали кличку по-своему), Дозор. Дозор — крупный, мрачного склада пес. Он хромой: наступил на противопехотную мину, когда еще учился, оторвало пальцы. Думали, будет бояться. Ничего, работает!

Имеется, конечно, и непременный Джульбарс (после кинофильма «Джульбарс» эта кличка по распространенности может смело соперничать с Динкой).

В нашем подразделении почти все собаки — овчарки. Человек, чуждый нашему делу, различит их только по цвету шерсти да по величине, но для нас все они разные и по характеру, и по повадкам. Есть у нас пес по кличке Чингиз. Если он влезет в воду — не дозовешься. Как-то на стоянке, в начале мая, прибегает ко мне боец:

— Товарищ младший лейтенант! Чингиз уплыл!

— Как уплыл? Где он?

Я тогда еще не знала об этой особенности Чингизова нрава.

— В реке, товарищ младший лейтенант!

Погода— холодище, вода — как лед, а Чингиз плавает, хоть бы что! На вожатого — никакого внимания: рад, что дорвался до воды. Еле выманили. После купали только на длинном поводке. Но уж зато в одном отношении вожатый мог быть спокоен: с Чингизом — не утонешь!