Михаил Коршунов - Двое в дороге

Каждый кричал, чтобы я шел к ним домой, где уже закипает самовар.

Я поблагодарил ребят и сказал, чтобы принесли кипятку сюда. Совсем немного. Вот в эту кружку. А пойти я не могу. Надо до темноты побриться и сделать кое-что по машине.

Ребята ушли. Кружку не взяли. Сказали, что обойдутся.

Я постирал тряпки, помыл коврики. От влажных ковриков в машине стало свежо. Щеткой вычистил сиденья, прежде чем стелить на них простыню. Выгнал мух и жуков, которые попали в машину и приехали со мной в Раменку. Достал механическую бритву, завел пружину и побрился.

К одонкам прилетели птицы. Тоже начали укладываться спать.

Только я взял грелку, чтобы сходить на берег мельца пополнить запас воды на завтра на дорогу, как вдруг увидел — двое ребят тащат самовар. Осторожно, за ручки.

Я испугался — выдумали чего!.. Но тут увидел еще один самовар. Потом еще — с правой стороны покоса. Потом еще один — он двигался вдоль берега мельца.

Четыре самовара!

И каждый самовар спешил раньше другого добраться до меня.

— Отпусти ручной тормоз.

Кир отпускает ручной тормоз.

— Выжми педаль сцепления и включи первую скорость.

Кир выжимает педаль сцепления и включает первую скорость.

— Теперь прибавляй газу. Еще, еще...

Кир взволнован, раскраснелся. Прикусывает губы, затаивает дыхание. Чтобы доставал до педалей — сиденье придвинуто вперед. А чтобы видел дорогу — использованы книги. Толстые солидные справочники. Мы берем их из дому. Он на них сидит.

— Ну, смелее. Ну!

Машина дергается, мотор глохнет: не хватило газу. Кир украдкой глядит на меня. Он думал, что у него получится сразу. А сразу не получается.

Дернемся — заглохнем. Дернемся — заглохнем.

Я наблюдаю за Киром. Он не отступится, упорный. И я хочу, чтобы таким он оставался всегда.

Опять заводим мотор. Кир опять выжимает педаль сцепления. Теперь дает слишком много газу. Мотор ревет. Я молчу: Кир во всем должен убедиться сам, почувствовать, понять. Много газа, мало газа. Холостые обороты, нагрузка. Что и как.

Мы прыгаем с места. Кир пугается и бросает педали. Оправившись от испуга, говорит:

— Прыгнул.

Он знает, что это безграмотно для водителя — прыгать. И педали бросать нельзя. Ни в коем случае! Это он тоже хорошо знает. Растерялся за рулем — авария, несчастье. Видел на дорогах.

На следующий день продолжаем.

— Газу! Еще! Не смотри на педали, на дорогу смотри. А ручной тормоз, забыл?

Ревет мотор. Мы прыгаем, потом глохнем.

Кир прикусывает губы. На глазах слезы: от обиды на самого себя. Я ласково хлопаю его по плечу.

— Не огорчайся, Кир. Все прыгают.

— И ты тоже прыгал?

— Конечно.

— А долго?

— Долго.

— А пугался? Бросал педали?

— Случалось.

Впереди и сзади стоят у нас на машине таблички — «учебная». Между табличками на толстых солидных справочниках сидит Кир.

— Папа, я начну сначала, можно?

— Конечно. Только давай пропустим тот встречный автобус.

— Давай.

Руку поднимает дед, голосует. Он в сапогах, в ватной стеганке. Стоит, опирается на палку. Сгорбился, устал.

Я останавливаю машину. Кир выскакивает и открывает заднюю дверцу. Помогает деду сесть.

— Далеко вам? — спрашиваю я.

— В деревню Хабаровку.

Дед устраивает палку между колен. Складывает на ней ладони грибком — одна на другую.

Кир снова на месте. Мы трогаемся.

Дед заводит разговор о нынешней весне, которая то теплом по земле ходит, то морозом возьмется. Долгая весна, истяжная. Но озимые поднимаются не плохо. Ишь зеленеют!

Мы смотрим на озимые. Они зеленеют первой влажной зеленью. Кое-где в деревнях лежит снег. В снегу топчутся утки: ждут воду. Она появится в полдень, когда пригреет солнце.

Дед уже не работает. По старости. Прежде, в далекие времена, был сухарником. Выпекал сухари, витушки, рогульки, именинные крендели. А начинал свою жизнь с того, что чистил в булочных мешки и хлебные формы. Скреб ножом-тупиком тесто. Пропаливал глиняные квашни.

Кир слушает. Ему интересно. Дед рассказывает охотно: далекое становится для него близким. У Кира нет еще такого далекого. Да и у меня его нет: деду уже за восемьдесят.

Когда приехали в Хабаровку, дед достал деньги.

Мы сказали, что деньги с попутчиков не берем: если в машине едут двое, а поместиться могут трое, то должны ехать трое. И деньги тут ни при чем.

Она села вскоре после деда. Была в гостях у матери в совхозе и возвращалась в город.