Юрий Бондарев: Юность командиров

– Драка? Курсанты? Какого училища? Сейчас же прекратить!

– Что случилось? Какая драка, товарищ майор? - спросил один из офицеров.

С тяжелой одышкой майор Градусов шагнул к Алексею, точно готовый опрокинуть его своей налитой, широкой фигурой, выговорил:

– Кто этот человек? Немедленно объяснить, в чем дело.

Тогда Алексей поправил сбившуюся шапку, ответил насколько можно спокойней:

– Товарищ майор, тот юморист угрожал оружием. На испуг брал…

Он не договорил, увидев, как человек замотал головой, завыл истошным, страдающим голосом, вырываясь из рук Бориса:

– Изби-или! Напа-али!..

– Прекратите! - крикнул Градусов; задрожавшее лицо его налилось кровью. - Вы курсантам угрожали оружием? Кто на вас напал? Они? В артиллерийском училище нет курсантов, которые нападали бы на штатских! А ну! Предъявите документы! Отпустить его!

Алексей возбужденно усмехнулся. Борис отпустил человека; тот, ссутулясь, втянув голову в плечи, выдавил:

– Не имеете права документы!..

– Это наверняка спекулянты, товарищ майор, - разгоряченно проговорил Алексей. - Они первыми напали на нас, приняли за кого-то…

Наступило короткое молчание; было лишь слышно трудное дыхание Градусова.

– Та-ак!.. - басовито протянул он. - Вы понимаете, гражданин, что в военное время полагается за нападение на военного человека? А? Чего молчите? Товарищи офицеры, задержать. Проверить у коменданта. Ну а вы? Как смели? - Градусов гневными глазами полоснул по лицу Алексея. - Как смели ввязаться в драку? Передайте о взыскании капитану Мельниченко - месяц неувольнения! Обоим! Вконец распустились!..

– Ваши, товарищ майор? - спросил один из офицеров, немолодой уже, в черной шинели, с портупеей. - Орлы-то знакомы? В нашем дивизионе я что-то их не видывал ни разу.

Не ответив, Градусов грузно повернулся, прочно ступая, зашагал к машине, из которой выглядывал шофер, влез на сиденье, щелкнула дверца. "Виллис" тронулся. Вторая машина стояла, работая мотором. Незнакомые офицеры, видимо командиры батарей из соседнего дивизиона, подсадив съежившегося человека в "виллис", негромко поговорили между собой о чем-то; один из них, тот, в черной шинели, обернулся, скомандовал:

– А ну оба марш в училище! И доложить дежурному!

Потом стало очень тихо в переулке, даже как-то просторно от освобожденного белеющего снега на мостовой - рокот моторов замолк за углом. Алексей и Борис подавленно молчали.

– За что такая милость? - наконец ядовито выговорил Борис. - За что, Алеша? Не можешь объяснить - майор был трезв?

– Очевидно, он видел, как я стукнул этого дурака!

– Начинается тыловое воспитание! Когда там лупили всякую сволочь - награждали, а здесь - наряды. Этих же слизняков расстрелять мало! Да откуда, откуда майор появился?

– Дьявол его знает! Наверно, из офицерского клуба, встречал Новый год.

Сказав это, Алексей поднял втоптанный в снег блестящий предмет - это была остренькая, как шило, автоматическая ручка, вероятно служившая кастетом, и, брезгливо выругавшись, швырнул ручку в сугроб.

Молча дошли до училища. Над дверью проходной будки горела электрическая лампочка, тусклая и слабая, будто устала светить за длинную новогоднюю ночь. Дневальный - совсем юный дед-мороз с винтовкой, в колоколообразном тулупе - высунул нос из воротника, оглядел обоих с нескрываемой завистью:

– Эх, проходи…

– С Новым годом, брат! - поздравил Алексей, усмехнувшись.

– Слушаюсь, - ответил одуревший от одиночества дневальный. - Так точно.

Над училищным двором плавала в морозном звездном небе холодная льдинка луны. В офицерском клубе еще светились все окна; возле подъезда цепочкой вытянулись машины. Хлопали двери, на миг выпуская звуки духового оркестра, доносились голоса. Офицеры выходили из подъезда, разъезжались по домам. Наступало утро.

Валя поднялась на третий этаж, осторожно позвонила коротким звонком, подумала - все спят; но довольно скоро дверь открыла тетя Глаша, всплеснула руками.

– Ба-атюшки! В инее вся! - ахнула она и, схватив с полочки веник, замахала им по ее плечам. - Не одобряю я этого, чтобы так по гостям засиживаться. Личико вытянулось, а глаза спят…

– Ох, тетя Глаша, еле на ногах стою! - Валя присела на сундук в передней, начала расстегивать пуговицы на пальто. - Ужас как устала…

– Ишь замерзла вся, - завздыхала, ворча, тетя Глаша. - Дай-ка я тебе расстегну, небось руки совсем онемели.

– Спасибо. Я сама. Представьте - на улице такой новогодний холодище, можно превратиться в сосульку, но, слава богу, меня спасли фронтовые перчатки.