Юрий Бондарев - Тишина

Рынок был наводнен неизвестно откуда всплывшими спекулянтами, кустарями, недавно демобилизованными солдатами, пригородными колхозниками, московскими ворами, командированными, людьми, покупающими кусок хлеба, и людьми, торгующими, чтобы вечером после горячего плотного обеда и выпитой водки (целый день был на холоде) со сладким чувством спрятать, пересчитав, пачку денег.

Морозный пар, пронизанный солнцем, колыхался над черной толпой, все гудело, двигалось, сновало; выкрики, довольный смех, скрип вытоптанного снега, крутая ругань, звонки продаваемых велосипедов, звуки аккордеонов, возбужденные, багровые от холода лица, мелькание на озябших руках коверкотовых отрезов, пуховых платков - все это, непривычное и незнакомое, ослепило, оглушило Сергея, и он выругался сквозь зубы. На какое-то мгновение он почувствовал растерянность.

Тотчас его сжала и понесла толпа в своем бешеном круговороте, чужие локти, плечи, оттеснив, оторвали Константина, уволокли вперед, голоса гудели в уши назойливо и тошно:

– Коверкот, шевиот, бостон, сделайте костюмчик - танцуйте чарльстон! Даю пощупать, попробовать на спичку!

– Кто забыл купить пальто? Граждане! Сорок восьмой размер!

– Полуботинки, не будет им износу! Эй, солдат! Не натерли те холку сапоги? Бросай их к хрену! Наряжайся в полуботинки! Гарантирую пять лет!..

– Что-о? Это кто спекулянтская морда? Сволочь!.. Я Сталинград защищал - вон смотри: двух пальцев нет! Осколком… Я тебе дам "спекулянт"! Так морду и перекосорылю!

– Штаны, уважаемые граждане, кому теплые ватные женские штаны? Прекрасны в холодную погоду!.. Я, гражданочка, вполне русским языком ответил: за вашу цену я их сам сношу! Все! Закон!

– Вы, товарищ капитан, на костюмчик, вижу, смотрите? Глядите, пожалуйста. Модные плечи. Двубортный, на шелку. Прошу вас… Я дешево…

Стиснутый кипевшей сутолокой и криками людей, Сергей очнулся от искательного простуженного голоса, увидел перед собой морщинистое, виноватое лицо, красноватые веки, несвежее кашне, торчащее к подбородку из облезлого воротника; через руку как-то робко перекинут темно-серый костюм. Сергей резким движением освободился от сковавшей его тесноты, продвинулся вперед, к этому человеку, сказал:

– Да, мне нужен костюм. Вы, кажется, продаете?

– Очень дешево, - забормотал человек, - именно вам, товарищ капитан… Именно вам…

– Почему именно?

– Костюм носил сын… Лейтенант… Два раза надел перед фронтом… Не вернулся…

– Нет, - сказал Сергей.

– Что вы?

– Костюм не возьму.

– Товарищ… Я прошу. Вы посмотрите костюм! - заговорил человек с мольбой. - Мне нужны деньги… Я прошу очень маленькую цену. Я даже ее не прошу. Вы назначьте…

– Костюм я не возьму, - повторил Сергей.

Он ничего не мог объяснить этому человеку. Он никогда не брал и не носил вещей убитых. Преодолевая брезгливость, мог снять оружие с мертвого немецкого офицера, просмотреть документы, записные книжки - это было чужое. Но особенно после боя под Боромлей он не испытывал любопытства к непрожитой жизни своих солдат. Убитый под станцией Боромля лежал лицом вверх в смятой пшенице, все тело, лицо были неправдоподобно раздуты от жары, будто туго налиты лиловой водой, вздыбленная грудь покрыта коркой засохшей крови - был убит пулеметной очередью, - трудно узнать: молод был или в годах. Сергей достал из кармана его гимнастерки слипшуюся красноармейскую книжку и тотчас почувствовал, что задыхается… "Сержант Аксенов Владимир Иванович… 1923 года рождения… Домашний адрес: Москва, Новокузнецкая улица, дом 16, кв. 33…"

Он, Сергей, жил рядом. В переулке. Пять минут ходьбы. Может быть, они встречались на улице. Может быть, учились в одной школе… И в том, что убитый был москвич, жил совсем рядом, но они не знали друг друга, было что-то противоестественное, разрушающее веру Сергея в то, что его не убьют.

– Товарищ… Товарищ… вы посмотрите, вы осмотрите со всех сторон… костюм… Я не спекулянт. Вы лучшего не найдете. Это довоенный материал, - лихорадочно говорил человек и все виновато, робко, теснимый толпой, совал костюм в руки Сергея. - Вы отказываетесь не глядя. Так нельзя. Это костюм сына…

– Эй, чего прилип к человеку? - хрипло крикнул кто-то за спиной, протискиваясь к Сергею. - "Костюм, костюм"! Может, военному брючки надо. Есть. Стальные. Двадцать девять сантиметров! Ну? По рукам? Твой рост! Проваливай, папаша!

Он локтем оттолкнул человека с костюмом.

– К черту! - сквозь зубы сказал Сергей, увидев перед собой хмельное, сизое лицо. - Я сказал - мотай со своими брюками!