Василий Афонин: Путёвка

Во первых строках своего небольшого письма спешу сообщить, что я жива и здорова, чего и вам желаю. Доехала благополучно. Второй день уже нахожусь на месте. А как вы там живете?..»

Перед тем как написать каждую новую фразу Анна Павловна поднимала голову и подолгу смотрела в окно. Но видела она не кипарисовую аллею, идущую от «уральского» корпуса к шоссе, а свое село, избу на берегу речки, лица дочерей. На одиннадцати страницах Анна Павловна подробно описала все, что пережила и перечувствовала, начиная с того момента, когда села на станции в вагон, и но теперешний час. Написала и о море. «Пропасть, девки, как много воды». Пообещала прислать фруктов, дала дополнительные распоряжения но хозяйству, а то у них, должно, в головах перепуталось. Баню чтоб не спалили, ежель топить начнут.

Последние страницы отпела Анна Павловна под поклоны и приветы, перечислив знакомых села, начиная с соседей. Еще хотелось написать о том, как ехала она поездом и на последнем перегоне, перед станцией, проходил через вагон не то грузин, не то армянин — кто их разберет! — остановился, стал смотреть на Анну Павловну, цокать языком. Потом сел напротив, колени в колени, и начал звать к себе жить, хоть в Тбилиси, хоть в Цхалтубо — у него и там и там, дескать, дома. А она отказалась. Но девкам своим разве расскажешь такое? Хотела подруге написать, той, что в месткоме, да передумала. Разнесет по мастерским, приедешь — над тобой же и смеяться станут. Вот, скажут, не успела отъехать и... Зубоскалов много...

Алла Павловна дважды лизнула конверт, заклеила и по пути в столовую бросила в ящик. После ужина пошла сразу обратно, посмотрела на своем этаже в холле телевизор до полуночи и легла спать. О доме подумала спокойно, уснула. Так прошел ее второй день в санатории. Полный день. Без особых событий...

Через поделю Анна Павловна совершенно освоилась на новом месте. Со многими познакомилась, с некоторыми подружилась, как можно подружиться за такое короткое время. Стала гораздо смелее в разговорах. Но все равно продолжала прислушиваться, присматриваться к поведению других, более опытных, чтобы самой не оконфузиться. Думала, прежде чем сказать что-то. А лучше — помолчать...

День в санатории отличался одни от другого разве только погодой, по погода менялась здесь редко. Утро начиналось с подъема, Вставали сами по себе, кто когда хотел, лишь бы на завтрак не опоздать. Иной в шесть, иной в семь, иной до завтрака самого лежит в постели. Мужчины, удивилась Анна Павловна, просыпались раньше. Вскочут, натянут трикотажные тренировочные костюмы, не умываясь, полотенце на шее, рысцой к морю — купаться. Подруги по комнате, если поздно возвращались с гулянья, то и утром просыпались поздно.

Лариса проснется в восьмом часу, глянет — окно всегда настежь — и окно: «Ах, какая погода!» — поправит волосы и за дверь, халатик на бегу застегивая. Зоя Михайловна, продрав наведенные с вечера глаза, позевывая, тянулась к столику за сигаретами «Стюардесса», закуривала да так и лежала, пуская дым, глядя поверх двери, улыбаясь чему-то.

Анна Павловна с первого же дня, как прописали ей лечебную гимнастику, стала по утрам — днем само собой ходить на море. Халат у нее был, а шлепанцы уступала Зоя Михайловна, когда ленилась. Или в туфлях отправлялась — ничего.

Собиралась к морю рано. В пять, в начале шестого. В корпусе тихо. Дежурная по этажу, отомкнув входную дверь, ложилась в своей комнатке досыпать. Анна Павловна выходила и останавливалась около корпуса — послушать.

В глубине парка резко кричали птицы. Вот внизу, тяжело груженный, видимо, долго тянул состав — земля ощутимо подрагивала под ногами. Шум колес дошел издали, усилился и стал постепенно стихать. Деревья в парке зелены, хоть бы одна желтая ветка! Дома у них возле самых сеней береза, осенью выйдешь утром на улицу — на крыльце листья. Другая береза под окном. По двадцать лет им, дочерям ровесницы. С мужем сажали. Осенью и сажали, перед заморозками. Во-он куда уже годы вынесли! Двадцать лет!.. Интересно, сколько же верст до дома? Много, видно...

Спуск начинался за соседним корпусом. Мелко ступая по влажному от тумана асфальту, отклоняясь назад, чтобы не побежать, Анна Павловна попадала в ущелье, правый высокий берег и дно которого были покрыты кустарником. В ущелье даже и полуденную жару было сыро и прохладно, по дну, скрытый зарослями, протекал ручей — в дождливые дни он шумел и пенился. Через ручей — дощатый, узкий, с перилами мосток, над ним, через ущелье железнодорожный мост. Когда проносился скорый поезд, металлические фермы моста гудели, над головой свистело и грохотало, делалось на минуту страшно.