Николай Михайловский - Всплыть на полюсе!

Может быть, эти частые походы в семью Карлоса и вызывали кое у кого подозрение… Возможно, русский дон Мигуэль и нравился Лауре, только она для него всегда оставалась ребенком…

Давно все это было. Давно… И Лаура… И вопросительный взгляд библиотекарши.

— У меня к вам просьба, — сказал тогда он. — Разрешите взять с собой это приложение.

— Я думаю, вам известны правила читального зала. Отсюда литература на дом не выдается.

— Нет правил без исключения. Вы тут командуете, и от вас все зависит. Я принесу, когда скажете, не беспокойтесь.

Максимов протянул журнал и слегка коснулся ее руки.

— Ну хорошо, возьмите до утра…

— Спасибо. Может быть, у вас есть ко мне какая-либо просьба?

Глаза ее лукаво сверкнули, а лицо порозовело.

— Представьте, есть, — сказала она. — Дело в том… я изучаю немецкий язык, на заочном… Грамматика очень трудная. Может быть, вы мне поможете, а? Как видите, я завожу знакомства не без корысти.

Она поняла сразу, что он не ожидал такого внезапного посягательства на его свободу, и еще больше смутилась. Но он принял вызов, достал из кармана ручку, блокнот и спросил:

— Где вас искать?

Спохватившись и боясь, как бы этот бородач не подумал черт знает что, она еще раз поспешила внести ясность:

— Увы, здесь никто хорошо не знает немецкого, и вы для меня настоящая находка.

— Как сказать… Кто для кого. — Он чуть сдвинул брови. — Журнал пришлю с краснофлотцем, а сам буду на той неделе.

Она кивнула ему с видом человека, посвященного в тайну, и, оглянувшись, шепнула:

— Меня зовут Анна. Анна Белкина.

Максимов ответил вполголоса:

— А меня вы уже знаете, Максимов… Михаил Александрович.

— Ну и борода у вас, — засмеялась Анна.

Сегодня у Максимова нет бороды. И нет рядом с ним любимой Анны. Та жизнь промчалась, как в кино… Остались одни воспоминания. Всегда волнующие и желанные.

Максимов жил на корабле. В войну иначе невозможно. Корабли его дивизиона всегда были в разгоне: ходили на траление мин, днями и неделями утюжили море, встречали и провожали конвои, несли дозорную службу. Чего только им не поручалось… И всегда бывало так: куда корабли — туда и Максимов. Его довоенная квартира на берегу обычно пустовала. Там все напоминало Анну. Не забыть, как она, бледная, худая, с большим животом, неуклюже и бестолково металась по комнате, собирая мужа на сухопутный фронт. Набила полный рюкзак вещей. Максимов отобрал самую малость, самое необходимое.

Анна изо всех сил старалась не плакать и не могла с собой совладать. Губы у нее дрожали, и она беспрестанно повторяла:

— Ты только не беспокойся о нас, Миша, не беспокойся…

Они советовались, куда ей с тетей Олей эвакуироваться, где можно сносно прожить. Остановились на Харькове. Там тетя Оля провела молодые годы, люди ее знают и наверняка приютят.

И в тот же день, когда они расстались, Максимов отправился на фронт. Анна с тетей Олей тряслись в битком набитой теплушке по дороге в Харьков, а он уже сражался в рядах морской пехоты.

С тех пор они не виделись. И Анна и тетя Оля потерялись. Где-то они теперь? Живы ли? Родился ли маленький? Анна обещала сына…

Только ее фотографии, множество фотографий, которые нашел Максимов, украшали стены. В редкие минуты забегая домой, Максимов разглядывал каждую фотографию, будто ждал, что она заговорит с ним, что-то скажет… Иногда в комнату селились офицеры, командированные из Москвы для изучения боевого опыта, или военные корреспонденты — постоянные гости моряков, и все оберегали фотографии, зная, как они дороги хозяину дома.

Сейчас он вернулся на корабль, пообедал, лег отдохнуть и услышал долгий телефонный звонок. В трубке раздался, как всегда, почему-то хриплый, скрипучий голос начальника штаба ОВРа:

— Михаил Александрович, принимай нового командира на двести пятый…

— С удовольствием…

— Да не откуда-нибудь — из Америки прибыл… Зайцев, Петр Сергеевич.

— Знаю…

— Откуда тебе известно?

— Мы до войны вместе служили.

— Тем лучше! — И начштаба повесил трубку.

Максимов поднялся, надел китель и стал наводить порядок в каюте, нетерпеливо ожидая Петра. И вот он вошел, в своем щегольском пальто и фуражке с целлофановым чехлом. Как положено, взял руку под козырек и чеканным голосом произнес:

— Капитан третьего ранга Зайцев прибыл для дальнейшего прохождения службы.

Максимов стоял улыбаясь.

— Для начала снимай свое заграничное одеяние.