Николай Михайловский - Всплыть на полюсе!

— Все ясно, товарищ адмирал! — отозвался Геннадий.

— Ясно, — подтвердили его спутники.

— Ну, а коли ясно, ступайте! Счастливого пути! — Он обнял всех по очереди и проводил до трапа.

Двое саней, нагруженных аппаратурой, продуктами, палаткой спустили на лед. В одни впряглись Геннадий с Голубевым, другие волочил за собой мичман Пчелка.

Удаляясь, они несколько раз поворачивались к кораблю и размахивали руками, постепенно их фигурки превратились в маленькие черные точки, хорошо заметные на ослепительной белизне снега.

Резкий встречный ветер, который моряки зло называют «мордотык», крутился низко, над самым льдом, бросал в лицо острые снежные иголки. Пороша заметала следы трех моряков, пробивавшихся в неведомую даль.

Порой они почти исчезали среди этой беспрерывной пляски снежного вихря, а когда ветер стихал, их фигурки снова чернели на льду. Теперь они шли, не замедляя шага, не оглядываясь.

Максимову, глядевшему им вслед, почему-то вспомнились военные годы. Вот так же наши корабли ходили на Новую Землю и моряки отправлялись по льду к Мысу Желания, чтобы доставить маленькому гарнизону боеприпасы и продовольствие.

Не хотелось уходить с мостика. Казалось, пока вот тут стоишь наблюдаешь — все хорошо, а спустись в центральный пост — может случиться всякое…

Снизу послышался голос:

— Прошу разрешения на мостик, товарищ адмирал. Вам радиограмма из штаба флота.

— Добро! — отозвался Максимов.

Матрос протянул листки. Максимов прочитал их, отдал обратно и, взглянув на часы, сказал себе: «Пора!»

…Сигнал тревоги заставил всех быстро спуститься вниз. Максимов смотрел на приборы, и ему ясно представилось огромное, необозримое пространство, тишина льдов, среди которых, подобно плавнику касатки, выступает маленькая одинокая точка — рубка подводного атомохода. И виделись Максимову трое, шагающие по снежной целине с санками на буксире, все дальше и дальше от корабля.

До пуска оставалась совсем немного. Длинные гладкие ракеты с плавниками и хвостом, напоминавшие китов-детенышей, покоились в контейнерах.

Доронин сосредоточенно следил за пультом ракетного комплекса. Вспыхнул сигнал готовности. Теперь достаточно было нажать красную кнопку на пульте управления, чтобы ракета вырвалась из недр лодки и унеслась в заоблачную высь.

— Товарищ адмирал, ракета к пуску готова! — доложил он.

Казалось, секундная стрелка корабельных часов мчалась быстрее обычного.

По тишине, настороженности, установившейся в центральном посту, можно было понять — решительный, миг приближается…

Вот уже стрелка прошла: последний круг. Доронин взглянул на Максимова, тот кивнул. Рука командира протянулась к заветной кнопке…

Максимов остро чувствовал всю значительность происходящего. В сознании запечатлелось «Товсь! Старт!» и ответный сигнал — команда исполнена! Взревели стартовые двигатели. Содрогнулся корпус, какая-то дьявольская сила закипела в чреве корабля. Толчок! В следующий миг ракета отделилась от корабля и поплыла в небо.

— Товарищ адмирал! Ракета идет точно по курсу, — доложили по трансляции. И потом ежеминутно доносились, эти слова: «Точно по курсу! Точно по курсу!..»

Скоро, скоро, скоро…

— Товарищ адмирал!.. С берегового КП доносят — цель поражена!

Вот этого и ждал Максимов. Он мысленно представил полигон — клочок земли, обозначенный на карте ничтожно малым квадратом, и огромную воронку на месте взрыва. И тут же подумал о тех троих, оставшихся на льду.

Прозвучал сигнал отбоя тревоги, рубочный люк открылся. Максимов вышел наверх и увидел вокруг корабля почерневший снег. Яростно бился ветер, и снежинки непрерывно кружили в воздухе. Максимов навел бинокль. Десантников не видно. Крутил вихрь, и было похоже — близится ураган.

Сквозь вой пурги слышался какой-то тяжелый скрип. Максимов посмотрел вниз: большие и маленькие льдины, заполнявшие полынью и до сих пор находившиеся в ленивом дрейфе, теперь, словно набравшись сил, приходили в движение, обступали корабль, жались к его бортам.

Ветер бесновался, поднимая в воздух белесую массу снежной пыли. Она слепила глаза. Максимов не пытался смотреть в бинокль. Где уж там увидеть, что делается вдали, куда ушли трое. Не различить даже зеленоватых торосов где-то совсем рядом, в таинственном сумраке.

Среди густого снега на какой-то миг блеснул просвет, и Максимов увидел, как с нескольких сторон на корабль наступают плавучие ледяные горы, сокрушая на своем пути мелкие льдины.