Советы Василия Ивановича, его суждения о ремесле, о. живинке в деле, об умельцах, в руках которых железный лист становится красивой и нужной для человека вещью, хорошо мне памятны.
Поработал я с ним недолго — всего три года, но как много дали мне эти годы учения! Я стал на ноги, имел самостоятельный заработок, помог отцу отстроиться после пожара. Позднее, когда в Павлове была создана промысловая артель под названием «Замочник», Курычев вошёл в неё и меня повёл за собой.
К этому времени я был уже слесарем, работал у станка. Зарабатывал хорошо и начал выбиваться из нужды. Сбросил лапти, надел кожаные сапоги и костюм не с чужого плеча.
В Павлове мне впервые довелось услышать «газету без бумаги», увидеть «великого немого», как называли тогда радио и неозвученное кино.
Появился у меня велосипед — большая редкость для деревни тех лет. Под воскресенье ездил я на нём в Жестелево. А с тех пор как подросла соседская дочь, Лида Маркина, я стал чаще бывать в деревне.
В доме Маркиных меня принимали радушно. Но в один из приездов, чувствую, в мою сторону повеяло холодком. Да ещё каким!
Мать Лиды, Анна Михайловна, стала винить меня в том, что я, мол, «закрываю дорогу женихам», мешаю Лиде устроить жизнь: в дом к ним хожу, а думаю о другой.
По старым обычаям в дом девушки на правах гостя мог ходить только парень, который собирался жениться на ней.
— О какой же другой?' — удивился я. — Кроме Лиды, мне никто не дорог.
— Брось, Костя, не води нас за нос, — продолжала выговаривать Маркина.
Мне неприятно было слышать такие слова. Мне нравилась Лида, и я этого не скрывал. Почему же такое недоверие?
Оказывается, за моей спиной, пока я находился в Павлове, устраивалось сватовство. И больше других в этом усердствовал дядя Фёдор, искавший во всём выгоду. На правах родственника он пожелал меня «облагодетельствовать»: в соседней деревне нашёл для меня невесту с богатым приданым.
Лида не имела никакого приданого, без чего, по старым, ещё бытовавшим тогда понятиям, девушке трудно было выйти замуж. Но меня не интересовали эти старорежимные обычаи. Оба мы были молоды, любили друг друга, у обоих имелись сильные руки. А у меня к тому же — и специальность. «Поживём и сами добра наживём», — говорили мы друг другу.
Мне очень хотелось поступить на рабфак, получить образование, прежде чем начать семейную жизнь. Анна Михайловна успокоилась, когда я с согласия Лиды рассказал ей о наших планах.
Но случилось так, что на рабфак мне не удалось поступить. И вот мы отпраздновали наше радостное событие — свадьбу; Лидия Маркина стала с того дня Лидией Бориной.
Сельский совет отвёл нам небольшую земельную полоску.
И тут сразу встал вопрос: на чём пахать? У нас не было ни лошади, ни коровы. На всё хозяйство — одна курица-несушка.
Я мечтал о лошади, даже во сне её видел, как голодный бедняк из сказки видел во сне гречневую кашу. Снилась каша, а отведать её не смог: не было с собой ложки. Когда же он на другой день с вечера положил ложку под подушку — каша не приснилась.
Так было и у нас с Лидой. «Эх, — получить бы землю!» — мечтали мы. Землю получили. Но появились новые заботы: как вспахать без коня? Чем удобрить пашню? Где достать сортовые семена? На всё нужны были деньги, а где их взять? Известно, что от одной, пусть и хорошей курицы-несушки не выручить денег для покупки коня и семян.
Одним словом, на своём собственном опыте я понял, насколько куцыми были Маланкины мечты. Пробовал накопить денег — недоедал, недосыпал, делал капканы, отвозил их в Павлово, — но лошадь так и не смог купить. Мелкое, единоличное крестьянское хозяйство оказалось и для меня тупиком. Не ты его ведёшь, а оно тебя в кабалу тащит.
Всё яснее и яснее становилось для меня, что крестьянин-единоличник зависим от кулака-ростовщика. Нет семян — иди к нему за ссудой. За пуд зерна, взятого весной, отдаёшь два пуда осенью. Понадобилось вспахать землю — опять кланяйся богатею, залезай в новую кабалу.
Зависим был крестьянин и от стихии: и вспашешь и посеешь вовремя, а дождя нет — семена не лили дружных всходов. Да и те хилые ростки, что взойдут, не принесут хорошего урожая. А то, смотришь, град всё побил.
Трудно земледельцу-одиночке, опутанному долгами, выстоять против злых сил природы. Лишают они его урожая, оставляют семью без хлеба, скот без корма.
Надо было освобождаться от этой унизительной зависимости, искать выход из тупика.
В те годы в Жестелево приходили две газеты. Учительница выписывала газету для школы, а уполномоченный земельного общества Василий Иванович Маркин — свою, «Крестьянскую газету».
Читать дальше