Юрий Колесников - Занавес приподнят

Аурел Морару давно уже был неравнодушен к Вики. Она знала это, но глубину и постоянство его чувств постигла лишь в тяжелые для себя дни безработицы. Аурел принял горячее участие в ее судьбе, всячески помогал ей, старался утешить, развлечь. Он побывал во многих местах, разузнавая, нет ли подходящей для Вики работы. По его настоятельной просьбе, ня Георгицэ обратился к своему давнему сослуживцу, старшему кельнеру «Брагадиру». При его содействии Вики наконец устроилась на работу. Все это время Аурел ни словом, ни намеком не давал повода девушке думать, что, пользуясь ее бедственным положением, он стремится завоевать ее расположение к себе, вынудить к взаимности. Такая чуткость была естественным выражением искренности и чистоты его чувств к Вики.

И она поняла и оценила это. Не о своих безответных чувствах задушевно беседовал Аурел в эти дни с Вики, а о том, почему сотни и тысячи подобных ей добросовестных тружеников вдруг оказываются лишенными даже куска хлеба насущного. И если прежде к разговорам на подобные темы она относилась легкомысленно, как к чему-то отвлеченному, не имеющему к ней никакого отношения, то теперь вполне осязаемо ощутила связь своих бед, своей неустроенности с несправедливостью и жестокостью всего общественного строя.

До ареста Ильи Томова она смутно догадывалась о его и Морару причастности к запретной деятельности, которую считала праздной и опасной забавой. Теперь эта «забава» представлялась ей единственной возможностью избавить себя и себе подобных от произвола богачей, от нищеты и унижения. Поэтому она охотно откликнулась на просьбу Аурела помочь ему и его товарищам поддерживать незримую для посторонних связь друг с другом.

Аурел Морару хотел пригласить Вики вечером пойти в кинотеатр, но к стойке один за другим подходили официанты, и ему пришлось покинуть бодегу, так ничего и не сказав.

К условленному месту встречи он подъехал минута в минуту в назначенное время, внимательно осмотрел находившихся в этот момент на углу у аптеки людей и встревожился, не найдя среди них Захария.

Между тем Илиеску был в пяти шагах от автомашины. Когда Морару хотел было уже отъехать, дверцу автомобиля открыл человек, в котором он с трудом узнал своего товарища… Захария отрастил усы и бородку, впервые надел очки, берет, вытянутый вперед в виде козырька, и длинное черное пальто. Все это резко изменило его облик.

— Ну, ты здорово придумал! — не переставал удивляться Аурел. — Ни один шпик не узнает!

— Трогай, а то, не ровен час, сглазишь… — подмигнул Захария и по привычке хлопнул Аурела по плечу. — И рассказывай, как там старик твой? Все благополучно? Привез что-нибудь?

— Привез… Но бранится: панику, говорит, зря подняли…

— Ну, это уж нам виднее, — перебил Захария. — Ты объясни ему, что в таких обстоятельствах мы не могли поступить иначе…

— Объяснил…

— А он что?

— Сменил гнев на милость, согласился и сказал, чтоб мы при первой же надобности вернули типографию в гараж.

— За это превеликое ему спасибо! Надобность такая может возникнуть в любой момент… А как с литературой?

Морару помедлил с ответом. Проехав перекресток на бульваре Басараб, он свернул к улице Никульчя и только после этого ответил:

— И с литературой порядок! Позади тебя на полу…

Илиеску обернулся, посмотрел на чемодан и, заподозрив, что Аурел шутит, попытался, не вставая с переднего сиденья, приподнять его за ручку.

— Кирпичи там, что ли?

Морару рассмеялся:

— Я тоже так вначале думал…

Морару смолк. Они ехали по ухабистой, с вывороченным булыжником дороге на внешней стороне «Чимитирул исрайлит». Морару убавил скорость, включил дальний свет и, непрерывно лавируя между выбоинами и кучками камней, отрывисто ответил:

— Погоди малость… Выедем сейчас на Колонел Гика — доскажу… А пока говори, как там наша типография?

— Завалилась одна наша работенка…

— Какая?! — вскрикнул Морару и так резко нажал на тормоз, что Илиеску чуть было не плюхнулся лицом в лобовое стекло. — Как это завалилась? Что ж ты молчишь?! И куда мы везем тогда этот багаж?!

Илиеску расхохотался.

— Да ты и впрямь паникер, Аурикэ! — сказал он, продолжая смеяться. — Прав твой старикан… Умора! Завалилась не типография, а кирпичная стена, которую мы с тобой выложили…

— Тьфу, дьявол! — не то сердясь, не то смеясь, ответил Аурел. — Душа в пятки ушла!

Типография в доме на Филарете была отлично замаскирована. Размещалась она в крохотном помещении без окон и дверей, отгороженном от основного помещения кирпичной стеной, возведенной стараниями Захария Илиеску и Аурела Морару. Они же выложили вплотную к этой стене большую плиту с необычно просторной духовкой, через которую только и можно было пролезть в типографию.