Виль Липатов - И это все о нем

– Во, красотища! – одобрительно сказал Женька. – Мы, товарищ Реутов, собираемся поступать в технические вузы, так что нам полезно послушать про Землю, Луну, Марс и разные другие планеты. Вас сам бог послал в Сосновку, дорогой товарищ из райцентра!

В ответ на это лектор благосклонно улыбнулся.

– Благодарю за внимание, товарищ! – сказал он. – Ваша фамилия, кажется, Столетов? Это вы на прошлой лекции задавали вопрос о гармонии между литературным образом и живой жизнью?

– Я! – обрадовался Женька. – Я про гармонию спрашивал. Ой какой вы памятливый да зоркий! Ребята! – по-таежному закричал он. – Подходи сюда… Торопись, увальни! – Но к товарищу Реутову обратился с уважением: – Опирайтесь на нас! Прямо говорите, товарищ Реутов, чем вам помочь!

– Надо помочь афише, товарищи! – мягко ответил Реутов, когда тройка приблизилась. – Печатное слово – это хорошо, но… личные контакты! Они сильнее, ибо действуют на эмоции. Поэтому надо сочетать силу печатного слова с эмоциональным воздействием… – Он еще раз улыбнулся. – Не смогли бы мои молодые друзья обойти деревню и устно сообщить жителям о лекции «Мир и мироздание»? Надеюсь также, что вы будете моими лучшими слушателями, зададите интересные вопросы.

– Придем, зададим! – Чрезвычайно обрадовался Женька. – А деревню мы мигом обежим. Ваша славная лошадка еще к завалинке не успеет вернуться, как мы деревню облетим.

Товарищ Реутов засмеялся.

– Вы очень наблюдательны! – сказал он Столетову. – Моя лошадь действительно имеет странность… Ну, желаю вам всяческих успехов!

И он пошел устраивать на стоянку мерина, который на самом деле имел странность: эта животина нигде, кроме как вокруг культучреждений, пастись не желала. Бывало, выпустит ее товарищ Реутов у речки или спутает на сочном лужке, а она все равно припрыгает к деревенскому клубу.

– Ваши мозги подобны квашеной капусте, – заносчиво сказал Женька, как только двуколка лектора тронулась от клуба.

Он сгреб друзей за плечи, восторженно хихикая, выложил свои соображения: парни, конечно, заржали, как перестоявшиеся жеребцы, а потом все принялись уточнять и дополнять план, который в Женькиной голове созрел в смутных эскизных приближениях.

– Ура! – наконец прокричал Генка Попов.

Вместо того чтобы бежать сломя голову по деревне, объявляя лекцию «Мир и мироздание», парни лениво обогнули клуб, улеглись на свежей травке в палисаднике. Тросточки они положили себе на животы и стали глядеть в небо, которое в просвете тополей казалось темным, и, если очень прищуриться, можно было рассмотреть, словно из глубокого колодца, случайный блеск звезды – одинокой, по-дневному придуманной.

У всех четверых было хорошее, несколько философское настроение, они долго лежали молча, потом Женька сказал задумчиво:

– Вот интересно, братцы, а ведь сам Реутов, наверное, не знает, что он круглый дурак… Себе он, видимо, кажется чрезвычайно умным… Трогательно!

Товарищ Реутов пришел в клуб вовремя, когда на скамейках уже чинно сидели почти все сосновские старики и старухи, чуточку разбавленные людьми среднего возраста; зато мальчишек и девчонок было в избытке. Ребятишки сидели на полу, муравьями облепили деревянные колонны и даже располагались на краешке сцены, хотя в зале было много свободных мест.

Ровно в семь часов, прогнав со сцены мальчишек и девчонок, лектор Реутов взобрался на фанерное сооружение; он единым духом выпил стакан воды, подождав, пока заведующий клубом нальет второй, поставил стакан под левую руку, чтобы правой можно было свободно перевертывать страницы лекции.

После этого Реутов, не заглянув в бумаги, трибунно бросил в зал:

– Товарищи, человечество издавна интересуется миром, в котором живет. Интерес, товарищи, человечества к миру, в котором оно живет, имеет такую же длинную историю, как сама история, товарищи, человечества.

Это были единственные слова, которые Реутов помнил наизусть, за ними следовала точка, после чего он уткнулся навечно в печатный текст, и голос его сразу сделался тусклым.

Женька и его приятели сидели в первом ряду, среди стариков и старух, расписные тросточки из свежего тальника стояли между коленями; они опирались на них руками, подражая старикам.

На лицах четверых было написано наслаждение; они то и дело восхищенно кивали.

Парни выслушали экскурс в историю вопроса, саму историю, благожелательно отнеслись к сложному устройству мира и мироздания, были полностью на стороне Реутова, когда он начал откровенную борьбу с сегодняшними мракобесами, пытающимися достижения ракетного века связать с божественной волей.