Юрий Пшонкин - Пленник волчьей стаи

Крепыш долго лежал в траве почти бездыханный. Очнувшись, он попробовал подняться и сразу почувствовал острую боль в боку. Весь мир, голубой и зеленый, казалось, покрылся густым белым туманом, а земля почему-то сильно раскачивалась.

Увидев, что волчонок поднялся, росомаха угрожающе зарычала и шагнула к нему…

Инстинкт самосохранения сработал раньше сознания, придал силы — Крепыш шарахнулся в реденькие кустики и, спотыкаясь, бросился подальше от страшного зверя, которого он лишь смутно увидел…

Как ни боялся он большой и быстрой воды, но голод все же заставил его вернуться к ней. Здесь, на берегу Апуки, на отмелях, в тихих заводях, в спокойных протоках, он стал понемногу кормиться. Протоки и заводи буквально кишели куликами и утками. Птенцы-то их на первых порах самостоятельной жизни волчонка и стали его основной пищей. Он довольно быстро научился подкрадываться к выводкам, смело и расчетливо прыгая за добычей в траву и в воду — не в реку, а в тихие мелкие заводи, в лужицы. Потом он начал охотиться на жирных евражек. А когда к верховьям реки, к ее притокам стали подходить косяки горбуши и кеты, волчонку стало совсем хорошо. На перекатах и мелководье рыбу промышляли медведи. Иногда их собиралось вместе по нескольку десятков — целый табун! После медвежьих рыбалок на берегу оставалось немало обгрызанных, полусъеденных серебристо-алых тушек.

Охотились на рыб чайки, вороны, лисицы и тоже невольно делились добычей с ним, взрослевшим с каждым новым прожитым днем.

Сын Дарки многому научился за короткое время, ибо учителями его были голод и инстинкт предков. О, это были мудрые учителя! Так, завидев на берегу чаек, расклевывавших уворованные у медведей рыбины, он разгонялся и врывался в гущу стаи. Чайки испуганно шарахались, разлетались в стороны, а опомнившись, начинали истошно орать, но Крепыш с рыбиной в зубах уже был где-нибудь в кустах…

Со многими зверями встречался сын Дарки на охотничьих тропах. Только человека еще не видел. Не мог он пока встретиться с ним — «владения» Крепыша находились между двумя быстрыми речушками — притоками Апуки, спадавшими с гор, и на этом просторном участке тундры не было ни одного стойбища, ни одинокой яранги или юрташки. Ближайшее стойбище, его родное, стояло выше, на противоположном берегу Апуки. Туда Крепыш еще не добирался.

Но однажды, поднявшись в поисках еды выше по берегу, он оказался как раз напротив стойбища. Сын Дарки замер и стал пристально всматриваться туда, где на взгорье дымились костры возле летних юрташек: с начала хода лосося люди перебирались к самой реке. Ветер донес до волчонка уже полузабытые запахи человечка, его жилья. Он подошел к самой воде. Что-то дрогнуло внутри у сына Дарки. Волчонок беспокойно заметался возле журчавшей водьы, но ступить в нее так и не осмелился: река, широкая, быстрая, по-прежнему пугала его.

Однажды ночью выпал первый снег. Тундра притихла, притаилась в ожидании большого снега, крепких заморозков и свирепых метелей. Волчонка снова потянуло к человеку.

И он вскоре встретился с ним.

На рассвете из распадка на плато вышло стадо оленей, и в ноздри сразу ударил плотный запах животных, принесенный ветром. Сын Дарки встрепенулся, задрожал от нетерпения и бросился навстречу дразнящему запаху.

Первым на плато вышел крупный самец с огромными ветвистыми рогами, похожими на засохший куст кедрача.

Сын Дарки припал на снег. Это был первый живой олень, которого он встретил за свою короткую жизнь. Инстинкт подсказывал ему, что животное с рогами — добыча. Но как нападать? Слишком велик и грозен был незнакомец.

Тут рядом с вожаком появился еще один олень, поменьше, с короткими рожками. Потом еще один — и на подростка-волка вдруг двинулось столько оленей, что он в страхе попятился и поспешно отступил. Но отступил недалеко. Самостоятельная жизнь научила его уже многому. Научила и терпению на охоте. Сын Дарки решил держаться невдалеке от рогатых зверей, чей запах беспрестанно возбуждал его. Поднявшись на вершину пологой сопки, Крепыш залег между камнями и стал наблюдать за стадом. Колыхающимся пятном, стуча рогами, олени разбредались по плато. И тут сын Дарки увидел человека. Это было так неожиданно, что он даже привстал, неотрывно вглядываясь в пастуха. Вскоре к человеку подошел еще один пастух, потом еще. Люди гортанными криками подгоняли отставших оленей. Крепыш недовольно зарычал: рядом с пастухами вертелись собаки. Еще ни разу не напав на оленей, он уже догадывался, что люди и их собаки будут главным препятствием для него в этой охоте.