Владимир Мирнев - Нежный человек

Сладкое это чувство – мечтать. Как это ни удивительно, но мечтатели до сих пор в числе наиболее замечательных людей нашего времени, и, глядя на старания Бориса Петровича, когда он подыскивал лучшие по расположению в доме квартиры для приехавших на стройку из провинции, созванивался с комендантами общежитий, старался сверх всякой меры, нельзя было не сказать: славный человек Борис Петрович! О приезжих он заботился больше, чем о самом себе. Бывало, Борис Петрович последний рубль отдавал приехавшему из провинции новичку.

Мария хлопнула дверью, и Борис Петрович очнулся от сладостных грез.

А она тем временем остановилась в коридоре перед зеркалом, поправила юбку, причесалась и посмотрела на себя: юбка сбилась в сторону, но сидела хорошо, а вот туфли слегка запылились. На улице задумалась над тем, что же делать сегодня: отправиться на работу или подождать? Решила, что нужно позвонить Аленке Топорковой; с радостью услышала в телефонной трубке ее голос. Мария свою подругу очень уважала за ум, за то, что Аленка, не получая никакой помощи от родителей и отказываясь от нее, сумела закончить институт, остаться в Москве, правда, впоследствии с мужем пути у нее разошлись – с кем это в наше время не случается! – но у нее славная работа, отдельная квартира, и, когда Аленка Топоркова приезжала в Поворино, все девчата приходили смотреть на ее модные наряды, качали завистливо головами и удивлялись ее платьям, кофтам, юбкам, джинсам, батникам, а особенно поражало их белье и украшения. Но у кого и где можно увидеть платье с двадцатью пятью молниями или с пятьюдесятью семью пуговицами? Маша тут же поехала к подруге в Измайлово на 14-ю Парковую улицу.

Топоркова отворила дверь своей однокомнатной квартирки на втором этаже, обняла и поцеловала подругу, провела в комнату. Квартира была небольшой, а по справедливости если – маленькой, или, говоря языком Топорковой, «крохотулька», с окном на проезжую часть, с крохотной кухонькой, такой же ванной и туалетом. Но ведь это же отдельная квартира! Доподлинно известно даже последнему человеку на всем Европейском континенте, что лучше иметь маленькую отдельную квартирку, чем большую комнату в необъятной коммунальной квартире. Квартирка выглядела как игрушка. В прихожей всю стену занимал трельяж, всякий свободный кусочек стен был обклеен иллюстрациями из иностранных журналов, на которых изображены мужчины в пляжном виде, упитанные женщины с розовой холеной кожей. Все картинки подобраны со вкусом, приятно на все это смотреть в первый раз.

– Я болею, – заявила Аленка Топоркова, – скажу тебе, а точнее – отдыхаю от трудов праведных. Знаешь, Машок, никогда не помешает подумать о себе. Когда ты о себе думаешь и себя уважаешь, то и о тебе начинает думать коллектив и уважать отдельные личности. – Она предложила сесть в глубокое кресло, покрытое искусственным мехом под леопарда, а сама села на диван-кровать.

– Аленка, как хорошо-то у тебя, – оглядывалась Мария, чувствуя, как ей действительно приятно и хорошо у подруги, приятнее, чем у тети, как-то очень уютно и ласково. – Прямо замечательно, что ты дома оказалась. Я вот решилась приехать в Москву, у нас был набор, ну, я уволилась с работы, жалко хотя, хорошие там люди остались, и вот приехала в Москву работать, пожить.

– Погоди, Маш, погоди, а как же твой Васька любимый и разлюбимый? Ты в кого влюблена была? Ты в кого влюблена была, как сиамская кошечка, а? Или как? – Топоркова поправила на себе махровый халат, оголяя крепкие икры загорелых ног, и принялась растирать лодыжку.

– Аленка, ради всего святого не вспоминай о нем, мне так теперь тяжело вспоминать, ведь я развелась, – проговорила Маша, волнуясь и в то же время с явным облегчением сообщив о своих новостях подруге.

– Ты так его любила, дурака, ту балду здоровую, что я тебе завидовала белой завистью, – в задумчивости проговорила Аленка. – Я еще удивлялась, ты, такая видная, за профессора можешь выйти – раз плюнуть, тело твое – залюбуешься, а ноги! Могла бы найти получше супермена, а он – не стоит он тебя. К тому же шофер малообразованный.

– Ну и я не ты.

– Ты – женщина. Это главное. Женщина – особое существо, которое должно находиться на особом учете, на особом положении, в особых условиях и требовать к себе, извини меня, особых отношений. В Москву приезжают не учиться, в Москву приезжают – пробиться. Так вот, милок, нужно стать на особый учет. Затуркали женщину, заставили кирпичи таскать да детей рожать, а сами, глядя на красное наше от пота лицо, мужики-то проклятые, говорят: мы им дали эмансипацию, равные права, равные возможности. Равные возможности при неравной силе. А ведь сама знаешь, матриархат на земле длился, если хочешь знать, в десять раз дольше, чем патриархат. Я тебе могу на пальцах доказать, что главное на земле сделано – женщинами! Первый аргумент: всех великих людей родили женщины! Вот возьми тебя, одень со вкусом по моде люкс, ты только повернуться должна, сделать один жест рукой, но такой – упадут к твоим ногам! Любой мужик на край света отправится за тобой. Правильно?