Борис Ярочкин - Тайга шумит

А встанешь на зорьке, выйдешь во двор, прислушаешься, и тянет тебя в лес, туда, где бормочут и чуфыркают на токах косачи, где поет глухарь, и тоненьким мелодичным свистом перекликаются рябчики.

А воздух, чистый и нежный, наполненный весенним ароматом, слегка пьянит и кружит голову, и, кажется, не надышаться им.

— Весна… скоро май, — улыбаясь говорит Зина, распахивая окна комнаты, и, присев на подоконник, смотрит вдаль, на тайгу.

И вдруг — слабость, резкие боли в животе.

«Неужели сегодня?» — Она прилегла на кровать. Боли немного стихли, но ненадолго. Через несколько минут Зина уже встала и с тоской оглядела комнату. Хотелось кого-нибудь позвать, услышать ободряющие слова. Но позвать некого.

«Подожду немного, может, утихнут боли, иначе мне не дойти! — подумала она и прислушалась. В коридоре раздались чьи-то шаги, судя по походке — Русакова. — Таню позвать, попросить, чтобы проводила? — Нет, ни за что! Я сама как-нибудь дойду… О-о-ой!»

Она несколько минут сидела на стуле, ожидая, когда станет легче, потом поняла, что ждать больше нельзя, и стала медленно собираться. Сложила пеленки, распашонки, завернула все в одеяло и, закрыв квартиру, вышла из дома.

На дворе было тепло.

Время от времени по улице прогуливался ветерок, на дорогах в навозе копошились воробьи; у карнизов домов деловито хлопотали ласточки, строя гнезда.

Но Зина ничего не замечала. Бледная, с искаженным от боли лицом, она медленно брела к больнице, часто останавливалась и, прикусив губу, сдерживала себя, чтобы не закричать.

На полпути пошатнулась — у нее закружилась голова, — и едва добралась до скамеечки у забора. Присела.

«Ну, что, что это такое, хоть бы немного отпустило… — в отчаянии думала она и беспомощно оглядывала пустынную улицу. — И никого нет, хоть бы кто увидел…»

Ее увидели. Подбежали игравшие во дворе ребятишки, спросили:

— Тетенька, вы почему плачете? Вас обидели?

— Нет, ребята, ничего… я… ушиблась… идите, играйте, — с трудом ответила она и попыталась улыбнуться, но лицо исказилось гримасой от нового приступа боли.

«Надо идти, надо скорее идти, — твердила Зина, не в силах уже сдерживать слезы».

Она с трудом поднялась и, держась за забор, пошла.

Вот уже показалась больница.

Еще немного, еще сто шагов, и все, ей помогут. Только надо не останавливаться, только надо идти. И Зина, напрягая последние силы, идет дальше. Она уже не плачет, у нее нет слез. Она только кусает до крови губы и, тяжело дыша, невольно стонет.

Калитка. Осталось отодвинуть задвижку и пройти двор, а там родильный дом. Но задвижка не поддавалась. И Зина стала кулаками стучать по штакетнику. Она не помнила, сколько уже стучала, опустившись в бессилии на землю, казалось ей, прошла вечность, пока ее увидели. Выбежали акушерка и няня и, подхватив ее под руки, повели в помещение.

«Ну вот… и добралась», — облегченно вздохнула Зина, успокаиваясь.

Николай пришел с работы в седьмом часу.

Солнце еще не скрылось. Оно висело над тайгой, багряное, огромное, окруженное прозрачной дымкой. Тянулись с криком и гоготом косяки гусей, время от времени пролетали журавли, оглашая тайгу курлыканьем.

«Завтра выходной, — подумал Николай, — надо встать затемно и на старицу с чучелом податься, селезней пострелять!»

Он переоделся, взял ведро, чтобы принести воды, заодно решил прихватить и Зине. Постучал к ней в дверь, но никто не отозвался. Постучал громче, еще.

Молчание.

«Куда же она ушла?» — недоумевал он.

Спросил соседку, вышедшую на стук в коридор.

— Зину?.. Видела. Часов в одиннадцать только. Она с каким-то свертком направилась. Может в больницу?

«А-аа… и как я не сообразил! — растерялся Николай. Он беспомощно посмотрел на соседку и, понурив голову, вышел на улицу.

«Ребенок, ребенок, — билась мысль, — может, уже родила? Сына или дочку? Пусть будет лучше сын, — думал он, быстро шагая к больнице, но у калитки остановился. — Но мне-то что, сын или дочь, я ведь не муж ей!»

Дверь родильного отделения открыла молоденькая акушерка и вопросительно посмотрела на Николая.

— Скажите, как Зина Воложина, родила уже? — волнуясь, сказал Николай.

— С сыном вас поздравляю, — сказала девушка и приветливо улыбнулась. — Хороший мальчонка, на четыре двести!!

— С сыном? — Значит, сын? — А… как Зина себя чувствует? Их можно видеть?

— Сейчас покажу сына, — сказала акушерка и через несколько минут вынесла из палаты завернутого в пеленки младенца.