Георгий Шолохов-Синявский - Беспокойный возраст

— Ребята! Макс решил выброситься из окна! — крикнул Саша. — Он уже уверен, что его срезали.

Максим старался придать лицу скептически-серьезное выражение, но губы его растягивала невольная улыбка.

— Не волнуйся, Сашка. Я предупрежден. Дед меньше тройки мне не поставит.

— Это уже неплохо. Тебя можно поздравить, — серьезно проговорил Славик и протянул руку.

— А я меньше чем на четверку не согласен, — сказал Черемшанов, но в карих глазах его таилась беспокойная надежда на большее.

— Не прибедняйся, — сказал Максим. — Все слышали, как ты защищал. Пятерка тебе обеспечена.

Черемшанов и в самом деле учился хорошо, защищал диплом блестяще, и это будило в Максиме затаенную зависть. Он и сам не знал почему: то ли он считал нескладного, шумливого Сашу более способным, то ли завидовал его умению быть всегда веселым и смешить всех — Черемшанова всегда приглашали на всякие студенческие вечеринки.

Черемшанов потупился:

— Не знаю, Макс. Буду рад, конечно, если поставят четверку.

— Каковы бы ни были результаты, радоваться еще рано, — заметил Стрепетов.

— Ой, сердечко замирает. За себя так не волновалась, как за своего коротышку, — дернув узкими худыми плечами, сказала Галя и озорно взглянула на мужа.

Славик нахмурил белесые брови.

Из актового зала донеслась трель звонка, вслед за этим послышались шум отодвигаемых стульев и топот множества ног.

— Перерыв, — оказал Черемшанов. — Комиссия пойдет совещаться. Оценки объявят не раньше как через час. Пошли во двор — подышим майским воздухом.

Выпускники гурьбой повалили со второго этажа в обсаженный тополями, липами и кустами черемухи институтский двор. Среди шуток и наигранного смеха немногих, делающих вид, что они не унывают, слышались сдержанные голоса выпускников, сочувствующих неудачникам.

— Бедная Люда Горелкина… как завалилась. И хорошие рецензии на проект не помогли, — сказала Галя.

— Можно завалиться и с отличными рецензиями, тут скидочки не помогут, — спокойно заметил Славик.

Максим расхаживал в стороне, курил. Он уже не волновался: брошенная на ходу членом комиссии фраза вселила в него уверенность — если Чугунов отнесся к его защите одобрительно, то успех, был почти обеспечен. «Верная четверка, а может быть, и пятерка», — подумал Максим.

Учился он не так уж хорошо, с ленцой и пропусками, практику проходил на ремонтных работах канала Москва — Волга, не вникая глубоко в производство, но отчеты готовил исправно. К своей будущей профессии относился довольно беспечно, на гидростроительный факультет попал случайно: товарищи по школе пошли, и он пошел. Толкнуло его на этот выбор еще и то, что профессия инженера-гидростроителя представлялась ему такой же романтичной, как, например, профессия геолога: сооружение каналов и шлюзов, по которым, плывут красавцы теплоходы, создание искусственных морей и слияние рек — все это окрашивалось в воображении Максима в празднично-розовые тона. На практике немного встревожила мысль, что за всем этим стоял большой труд, самостоятельный и, может быть, суровый, вдали от родительского дома; и все-таки практика была настолько короткой и необременительной, что больше походила на отдых, чем на работу, и Максим так и не изведал ее тяжести.

К защите проекта он готовился прилежно, старался не отстать от других. Днями он не выходил из дому или просиживал в институтской чертежной, накуриваясь до дурноты; похудел, стал раздражительным и угрюмым, под глазами залегли синеватые впадины.

Пожалуй, впервые в жизни он по-настоящему устал и теперь был рад, что все кончилось и что он, кажется, не остался в ряду троечников.

Горьковатый запах недавно распустившейся листвы молодых лип и тополей сгустился во дворе института. За высокой решетчатой оградой шумела Москва, а в сумеречном теплом небе медленно гасли палевые блики еще не потухшей вечерней зари.

Томящее, грустное и вместе с тем радостное чувство охватило Максима. Как будто его позвал нежный голос или опахнуло весенним теплом. Он и сам не мог понять, что это было — свет ли чьих-то увиденных накануне глаз, неясная девичья улыбка или звон прихлынувшей к голове разгоряченной крови.

Вокруг слышались голоса. Славик Стрепетов и Саша Черемшанов говорили о скором отъезде на работу, об уже предназначенных для нового выпуска гидростроителей краях и городах… Неужели и в самом деле придется куда-то уезжать из Москвы? Ни о каком отъезде Максиму не хотелось сейчас думать.