Array Array - Дороги и тропы

— Ну что, кажется, кончено? — хрипло сказал один.

Бандиты прыгнули в сани... Яма с картошкой не тронута, зато у стога остался лежать окровавленный человек.

Бандиты ошиблись, посчитав, что прикончили сторожа. Человек очнулся и, оставляя кровавый след, пополз к деревне. Навстречу уже бежали колхозники.

— Скорее в погоню... Я стреляла в сани, дробь укажет...

Антониха потеряла сознание.

Бандитов поймали, а у Антонихи памятью об этой февральской ночи остались рубцы на голове и сломанные ребра.

— Живуча! — взглянув на нее, со злобой сказал на суде один из бандитов.

...Год 1942-й. Вал огня катился над Доном. От села остались на белой горе одни трубы. Кто не успел переправиться на левый берег, спрятался в погребах. Сидели не вылезая, потому что небо смешалось со степью: казалось, сама земля горела над Доном. Потом притихло, и на бугре замелькали зеленые куртки немецких солдат.

Ночью в крышку погреба на крайней улице у реки кто-то осторожно постучал. С фонариком

в яму спрыгнул забинтованный, перепачканный гарью молодой лейтенант.

— Мне Антониху... Нас шестьдесят человек. Прикрывали своих. Теперь через Дон надо. Сказали — только вы можете...

Луч немецкого прожектора бьет по верхушкам камышей, скользит по темной, тревожной воде, а под крутым берегом для него — мертвая зона. Тут, тесно сбившись в кучку, сидят шестьдесят израненных и усталых бойцов. Ждут переправы. Все лодки разбиты в щепы. Только у Антонихи в камышах уцелела.

— Сначала боеприпасы и мотоцикл. Перевозить буду сам, — скомандовал лейтенант.

На середине реки прожектор осветил лодку. Гребцы растерялись. Лодка почерпнула бортами и опрокинулась. Солдат с лейтенантом плывут назад, но уже без мотоцикла и боеприпасов...

— Перевозить будет Анастасия Антоновна, — сказал лейтенант, выжимая воду из гимнастерки. — Первыми пусть садятся раненые.

До рассвета длилась трудная переправа...

Год 1944-й. Война уже шла далеко. Однажды в село завернула машина. Запыленный, увешанный орденами майор разыскивал «Антониху-лодочницу». Антонихи дома не было, а майор, видно, очень спешил. Оставил у соседей мешок с мукой, сахар, полпуда масла, солдатские консервы, сверток парашютного шелка и короткую записку: «Антонихе с благодарностью от знакомого лейтенанта. Жалко, что не застал. Но увидимся непременно».

Может, не суждено было увидеть майору конец войны. А может, жив-здоров и не забыл еще переправу на Дону июньской ночью 1942 года...

Год 1946-й. В бредень возле берега попала какая-то занятная вещица — не то замок от орудия, не то прибор какой.

— А что, если мотоцикл разыскать? — Антониха хорошо помнила место, где опрокинулась лодка.

Снарядила сеть. На нижний край кирпичей навязала, чтобы по дну тащился... На третьей проводке сеть зацепилась. Опустила Антониха в этом месте камень и по веревке — в воду... Так и есть — мотоцикл!

В МТС добыла тросик, на берегу вороток сделала. Целый день потихоньку, чтобы не повредить, раскачивала наполовину затянутую песком машину. Вытащила! В коляске зеленели водоросли, почти как новые лежали патроны и диски от автоматов. Все село сбежалось глядеть...

Месяца два не видели Антониху на реке. Развинчивала, протирала, собирала и снова развинчивала машину, четыре года пролежавшую под водой. Каким чудом изучила ее Антониха, трудно сказать. Только в конце лета, пугая кур и приводя в восторг ребятишек, промчалась она по поселку на луг и целый день колесила там, изучая повадки «железной лошади», как сама в шутку стала звать мотоцикл.

Сейчас в селе мотоциклов не сосчитать. Новые, разных марок. У Антонихи громоздкий, военного образца «Ижак» выполняет самую прозаическую работу. Вязанки сена, дрова, грибы, лесные груши и рыбу доставляет она на мотоцикле домой. Фантастическую картину представляет эта машина. Отовсюду торчат проволоки, накладки, приварки. Приспособлена к мотоциклу большая деталь от трактора. Но ездит машина! Иногда только ребятишкам приходится помогать старухе толкать ее на гору.

— Много хлопот с этой «лошадью»,— смеется Антониха, — а бросать жалко — люблю быструю езду. Да и ноги уже не те. До леса долго идти, а на этом звере — в два счета...

При отъезде я попросил Антониху подвезти к пристани.

Честное слово, не встречал более уверенного водителя! Но почти у самой пристани старенькая машина вдруг зачихала, что-то случилось в ее потрепанном организме.

— Ничего, сейчас отыщем болячку, — сказала Антониха.