Дмитрий Фурманов - Мятеж

Быстро собрали массу оружия.

Переписали, рассортировали, убрали.

В первый же день, 20-го, составили воззвание к местному населению области, опубликовали его в газете, отпечатали в огромном количестве листовками и распространили по кишлакам.

Первый день, 20-го, горячка была исключительная: надо было успеть во всем, торопиться за всем по горячим следам. Все члены военсовета получили задачи: кто руководил поимкой мятежников, кто руководил облавами и отбиранием оружия; кто собирал оставшийся документальный материал; кто писал приказы, воззвания и прочее — всяк руководил определенной областью работы. В штадиве собирались и друг другу сообщали главное, — таким путем все знали обо всем разом.

Поздно вечером пришлось по проводу говорить с Ташкентом, с Куйбышевым. Когда все перетолковали, он заключил мне свой разговор:

— Пользуюсь случаем заявить, что ваша и Белова работа встречена реввоенсоветом одобрением, и за все время событий мы с удовольствием наблюдали вашу энергию и такт.

Он, конечно, тут, по проводу, не мог же перебрать всех. Но следует отметить, что по существу дела, — руководящую работу делали вместе: Позднышев, Мамелюк, Шегабутдинов, Бочаров, Кравчук, Альтшуллер, мы с Беловым и все другие ребята, — словом, та самая горстка, которая и труд и опасности вынесла на своем горбу.

На этом можно кончить историю мятежа.

Дальше — долавливали непойманных. Петров и с ним еще два-три убежали. Петрова потом пристрелили где-то в деревне, когда кинулся двором к тыну от накрывших его агентов.

Приезжала сессия фронтового трибунала. Судила. Городскую организацию партии распустили — судили и ее. Человек двенадцать главарей расстреляли. Остальных — разбросали в заключенье или по другим губерниям и городам. Полки, которые было надо перебросить из Семиречья, перебросили. Кулачье семиреченское притихло, убедившись, как трудно бороться с Советской властью, как дорого обходятся попытки свалить ее с ног.

Москва, 4 ноября 1924 г.

Так, неправильно, называли до революции местное коренное население Ташкента и некоторых других городов Средней Азии. Фурманов употребляет это название, так как оно было еще в ходу в годы утверждения Советской власти в Туркестане. (Прим. ред.)

Турцик — сокращенное: Туркестанский центральный исполнительный комитет. (Все примечания, кроме оговоренных особо, принадлежат автору.)

Сандалом называется выложенный посреди комнаты четырехугольник, где постоянно тлеют угли.

Пиала — кружка вроде небольшой миски, из которой пьют чай.

Хатын — жена.

Мата — особый, довольно грубый материал местного производства.

Аббакумовкой звали в просторечье Аббакумовское.

Киргизской бригады. (Прим. ред.)

Текст прокламаций взят из очерка М. Степанова «Кулацкий мятеж», помещенного в сборнике ПУР Туркфронта за 1921 г.

Об этом позже, на процессе, сообщал уполномоченный Наркомвнешторга тов. Левитас, работавший тогда в самом Джаркенте.

Кстати будет заметить, что ОО за весь период существования в Верном до мятежа — ни одного расстрела не произвел. (Сообщил Масарский.)

Особого отдела и ревтрибунала. (Прим. ред.)

Кондурушкин в это время объезжал область и был в Пишпеке;

Кушин после джиназаковской истории уехал в Ташкент; туда же уехал в командировку и Полеес.

Надо сказать, что военный совет хотя и существовал, но пока больше теоретически — в работе он себя еще не проявил. Мы, по старинке, держались за управление уполномоченного, но в данном случае ни уполномоченный, ни начдив не смогли бы единолично выступать от имени всех организаций. Был нужен боевой штаб.

Некоторые товарищи сообщали, будто Масанчк — дунганин, а не китаец.

По анкетам, в городской организации вооруженных членов партии было только 20 человек.

Этого первого разговора у меня не сохранилось, и в делах я его не нашел.

Вскоре ушли и эти семьдесят. — Д. Ф.

Подписывал это распоряжение член обкома Верменичев.

Предтрибунала И. С. Кондурушкин, объезжавший в то время область по служебным делам.