Георгий Соловьев - Отец

— Да. — Женя твердо выдержала его взгляд, и вдруг напала на него сама: — А вы-то счастливы?

Он смутился и не ответил.

— Почему я так откровенна с вами? — вдруг спросила она, снова просто и доверчиво глядя ему в глаза. — Знаете ли, я вот сижу с вами, и что-то мне напоминает детство, юность. Все-таки вы человек моего мира: люди в военных мундирах всегда были близки нашей семье…

Легонько постучав в дверь, вошла Марина.

— Ты что же это прихожую открытой оставила? — сказала она осуждающе.

— Тебя ждала. Садись скорей, чай стынет уже.

— Спасибо… — Марина остановилась у двери. — Наши уже все спать полегли. И мне завтра в первую смену, — она откровенно зевнула и, сложив руки на груди, зябко повела плечами.

На Марине была ситцевая вылинявшая кофточка с короткими рукавами, накинутый на плечи платок не закрывал ее сильные руки, бросалась в глаза почти мужская сколоченность ее фигуры. Лицо же Марины, с круглыми светлыми глазами и редкими бровями, было лицом милой и простой женщины.

— Вы, Дмитрий, сидите, — сказала Марина. — Вот ключ вам. — Она лукаво и совсем не сонно улыбнулась ему, как будто разрешала что-то, на что он не решался.

— Ну нет, вам, Женя, тоже утром на работу. — Он быстро встал. И, пожимая Жене руку, увидел в ее глазах искорки смеха: она поняла, почему он вдруг заторопился.

Накинув шинель, Дмитрий вышел вслед за Мариной, которая спускалась вниз по лестнице, сложив руки на груди, опустив голову и шлепая по ступеням растоптанными тапками.

«Мне давно нужно было пожить вот так, для себя. Именно только для себя», — думал на следующее утро Дмитрий.

Он уже не считал себя трусом, беглецом. Ну что бы изменилось в жизни жены и дочери, если бы он не уехал к своим старикам? А вот он так и не обрел бы чего-то очень нужного ему.

Не было у него своего, особенного содержания жизни. Он жил, как множество людей. Когда-то хорошо работал на заводе, потом, не отставая от других, учился, исправно служил, воевал. Но это все были внешние стороны его существования. Каково же было его внутреннее содержание?

«Я мало жил для близких, даже для дочери, для родителей, для жены. Я никогда никого не любил молча, только для того, чтобы любить и быть от этого счастливым. Вот так и образовалась во мне злокачественная пустота, осталась незаполненной какая-то заветная кладовочка в душе. Поэтому и с женой у меня неладно», — раздумывал Дмитрий и вдруг вспомнил, как Женя спросила его: «А вы счастливы?»

То, что он тогда промолчал, представилось ему недостойным мужчины. Еще подумает эта красивая женщина, что он ждет от нее сочувствия. И чего доброго, вообразит… Дмитрий пугался этих мыслей. Но, вспомнив о Жене, он уже не мог не думать о ней. «Нет, она просто славная. С ней интересно. Вот и все. Надо только быть с ней посуше, что ли», — убеждал он себя. Дмитрий решил даже отказаться от приглашения Жени побывать на заводе. Когда же Марина пришла на обед и сказала, что Женя ждет его, он велел передать, что обязательно придет.

День у Жени начался плохо. Неделю назад в редакцию пришел возмущенный токарь с жалобой на заводской медпункт. Редактор газеты велел Жене заняться этим делом. Она написала фельетон «Примочки и припарки». Но сегодня, когда она показала свою работу редактору, тот сказал, что, пожалуй, врачей порочить не стоит.

Редактор куда-то ушел и не показывался целый день. А Женя с испорченным настроением правила заметки, носила их машинистке, вычитывала и готовила к набору. Работала она без интереса, и ей хотелось, чтобы скорей пришел Дмитрий Александрович.

Женя заглазно знала многое о Дмитрии Александровиче, о том, как он гостил с семьей у Поройковых, и он представлялся ей человеком черствым. Но когда она увидела Дмитрия Александровича, ее мнение поколебалось. Его звание, орденские ленточки свидетельствовали о долгой и боевой службе, лицо с крупными чертами говорило о властности, дисциплинированности и незаурядной воле, и при всем этом он так часто становился застенчивым, у него была такая добрая улыбка и простая манера говорить… И Женя решила, что Дмитрий Александрович не так уж и виноват перед родителями. Когда же он сказал отцу, что вырвался домой, как из плена, Женя уже готова была винить во всем одну его жену. Ей искренне хотелось, чтобы за время отпуска у него установились хорошие отношения с родными. Она пригласила его побывать на заводе, чтобы показать, как славно работают близкие ему люди и какого уважения они достойны.