Георгий Соловьев - Отец

— А что, сват, на базаре-то подыскивал?

— Машина нужна. Автомобиль.

— Грузовой? — с виду простодушно полюбопытствовал Александр Николаевич.

— Пикап хорошо бы. Универсальный, так сказать. Да ведь не найдешь его. А хорошо бы: в лесу сколько грибов было осенью! Вози да соли.

Дмитрию показалось, что Сергей Яковлевич дразнит отца: вот, дескать, смотри, как я живу.

— А зимой на базар. Глядишь, и еще лишняя копейка завелась в кармане, — согласился Александр Николаевич. — Да подумаешь, какое дело — грибы. У вас в погребе и огурцы, и помидоры, кабана скоро заколете. Машина — она время и труд сэкономит.

— Верно, отец, верно говоришь, — вставила и свое слово Варвара Константиновна. — И за фуражиком можно бы съездить. А то ведь я вижу, как вы мимо окон наших на коляске мешки возите.

— Вот именно: бензину-то уйдет на полтора целковых, не боле.

— Да, сват, машину тебе действительно надо. — Александр Николаевич вылил гостю в стакан остатки водки. — А дом расширять не думаешь?

— Есть и такая забота. Сыны-то у меня… Женить пора.

— И правильно, — снова поддакнула Варвара Константиновна. — С невестками и супруге твоей полегче будет, а то и полный отдых, глядишь, получит.

— А что ж, и для этого живем. — Сергей Яковлевич охватил пальцами стакан, в котором водки опять было больше половины. — Это что ж, я теперь вас перегонять должен?

— Кушай на здоровье, — ободрила его Варвара Константиновна.

Выпив и закусив, Сергей Яковлевич снова заговорил.

— Об отдыхе на старости тоже думать надо. Мы, рабочий народ, на это имеем полное право. К тому дело идет, к полному, значит, благополучию. От съезда нашей партии снова обширная программа строительства коммунизма ожидается. Насчет прибавки пенсии разговор идет. Мы, говорю, рабочий народ, заслужили этого. Как в войну работали? И от детей мы должны заботу получать. Ну что, к примеру, ваш Артемка? Чего от него дождетесь?

Александр Николаевич опять сверкнул глазами, но сдержался.

— Как коровка? — помолчав, спросил он.

— Менять думаю: мало дает, самим только-только хватает. — Сергей Яковлевич пощурился своими зелеными глазами на пустую бутылку. — Однако пойду. Некогда мне. Вот про корову напомнили — надо сегодня побывать в одном месте, есть на примете выгодная животная. — Он встал было, да опять грузно сел на стул. — А хочу я вас, товарищ полковник, спросить насчет военной обстановки, — обратился он к Дмитрию.

— О чем же именно?

— Ну как насчет войны?

Дмитрий Александрович замялся, не зная, как уклониться от разговора с неприятным человеком.

— Эх, сватушка, — вмешался Александр Николаевич, — кто из рабочего народа, тот про войну меньше всех должен спрашивать, а больше сам соображать.

— Так ведь я насчет атомной бомбы. И вообще.

— Боишься, на твое хозяйство эта бомба упадет?

— Да уж я думаю, скорей в завод целить будут. — Сергей Яковлевич снова поднялся.

Так же церемонно, как и здоровался, он распрощался и ушел. Провожала его Варвара Константиновна. Вернувшись в комнату, она сказала:

— Одно слово — хозяин.

— Крепко живет. Для себя живет, — проговорил Александр Николаевич. Он сразу как-то сник, лицо его снова посерело, как будто разговор со сватом стоил ему нравственных усилий и он устал от него.

— А что он за человек? — спросил Дмитрий.

— Сам, небось, слыхал: рабочим человеком себя называет. И это, конечно, правда, — ответил Александр Николаевич и, подумав, рассказал сыну о свате.

Сергею Яковлевичу около шестидесяти, он старый рабочий. В город приехал в 1930 году из дальнего района, где у него было крепкое хозяйство. Попросту говоря, убежал от коллективизации. На заводе — со дня пуска. За долгие годы обстроился, получив участок в ближайшей слободке. Теперь у него свой дом, всякая живность. Сыновья тоже работают на заводе; два старших близнеца уже отслужили в армии. Парни работящие, и отец их держит в руках. Все как будто у сватов правильно. Базаром увлекаются. Да кому это запрещено? Продают, что своим трудом взрастили. Не могут, однако, смириться, что Вика с Артемом, как поженились, так и не жили у них в доме.

Марина привела и усадила за стол Алешку и Танечку. Александр Николаевич прилег на диван.

— Ты бы тоже, Митенька, отдохнул, — сказала Варвара Константиновна. — Ночь-то плохо спал.

Дмитрий чувствовал сонливость, может, потому, что он в самом деле не выспался, а может, выпитая водка и тусклое зимнее утро были тому причиной. Он ушел в другую комнату. Там уже сидел за уроками Анатолий. Дмитрий Александрович лег на покрытую шерстяным одеялом кровать, на которой ночью спали дети. Сон сразу одолел его.