Петр Северов - Сочинения в двух томах. Том второй

— Я не могу оживить тех, что умерли. Значит, такова их судьба. Я не могу возвратить и ваших товаров — они давно уже проданы, значит, такова судьба этих товаров. Но я дарую вам свободу, возвращаю байдару и еще дарю несколько мешков риса. Ступайте домой и благодарите судьбу.

В океане бушевал шторм. Курильцы сидели на берегу, на черных холодных камнях, с надеждой вглядываясь в свинцовую даль. Так проходили дни… Ветер стихал, но при первом кратком затишье над океаном ложился плотный, тяжелый туман. И снова проходили дни. Утром, в середине июня, проглянуло солнце и с первыми признаками долгожданной погоды над ясной отчетливой линией горизонта курильцы увидели силуэт корабля.

Вопросы мичмана Мура японскому офицеру и его ответы переводил курилец Алексей. Головнин не сразу увидел переводчика. Курилец стоял на коленях, не решаясь поднять головы, запыленный и черный, как эти камни.

— Прикажите этому человеку подняться, — сказал Головнин. — Где видано такое, чтобы переводчик стоял на коленях?

Мичман резко обернулся, выпрямился, козырнул. Новицкий и матросы стали смирно. Японский офицер понял, что перед ним командир корабля. Он поднял руку ко лбу и медленно поклонился, сгибая поясницу. Капитан тоже ответил поклоном. Мичман докладывал громко, взволнованно:

— Переводчик боится японцев. Он не решается подняться. Я думаю, эти курильцы страшно напуганы. Они имеют вид каких-то забитых тварей…

— Осторожнее, мичман, в выражениях, — одернул его капитан, — Перед нами прежде всего люди, и русские подданные, и значит — наши соотечественники.

Он подошел к переводчику и силой поднял его с колен. Японцы смотрели изумленно. Улыбаясь, Головнин спросил:

— Ты хорошо говоришь по-русски?

— Мой мало говорит, — испуганно ответил переводчик. — Мой мало знает…

— Ну, этого достаточно, чтобы объясниться, — заметил Головнин. — В крайнем случае помогут жесты. Объясни офицеру, что мы пришли для того, чтобы запастись пресной водой и дровами.

Курилец говорил очень долго. Офицер дважды прерывал его вопросами, обернулся к своим солдатам и что-то сказал. Четверо солдат отделились от группы и пошли к берегу.

— Куда он послал их? — спросил Головнин.

— Они идти на байдару, чтобы сказать своим…

— Значит, он опасается нас? По мы пришли с добрыми намерениями.

— Он говорит — надо бояться. Русский большой корабль.

Головнин засмеялся.

— Все эти страхи нагнал Хвостов!

Японец вздрогнул и отступил на шаг.

— Хвостов? Николай Сандрееч Хвостов?! Лейтенант?!

— Пусть успокоится, — сказал Головнин. — Мы не собираемся нападать на их селение.

Настроение офицера неожиданно изменилось: он решил не выказывать страха. Превратившись в гостеприимного хозяина, он пригласил капитана в свой крытый плетеными матами шалаш, отложил в сторону обе сабли, снял кушак. Расторопный денщик внес большую жаровню и посуду с рисовой водкой — саке. Теперь он окончательно стал любезным и болтал без умолку, не смущаясь тем, что курилец Алексей не успевал переводить его длинную затейливую речь.

— Дров нет, вода нет, — сказал Алексей. — Начальник говорил — нет. Надо быть осторожным, мой начальник…

Головнин обернулся к Алексею:

— Ты думаешь, он что-то замышляет?

Алексей смотрел растерянно.

— Так, он есть плохой…

Через несколько минут Головнин поднялся с циновки и поблагодарил офицера:

— Время позднее. Мне пора на корабль.

Японец не скрывал огорчения. Он поминутно кланялся и улыбался, только глаза его, маленькие, черные, быстрые, не лгали: в них затаились жестокость и злость.

— Мне очень жаль, — прощаясь, сказал ему Головнин, — что при всем вашем гостеприимстве вы не смогли снабдить нас дровами и пресной водой. Нам придется поискать другую бухту.

Он не был уверен, что Алексей с точностью переведет эти слова. Но японец понял и спросил озабоченно:

— Куда вы собираетесь идти?

— На поиски нужной нам бухты.

— Вам нужно идти в Урбитч, — сказал японец. — Это на западном берегу острова. Там есть и вода, и дрова, и магазины…

Переводя его совет, Алексей добавил:

— Там есть много солдат япони… Так, он есть плохой…

Уже в шлюпке, по пути к «Диане», Новицкий спросил:

— Вам очень понравилось японское гостеприимство?

Головнин с усмешкой оглянулся на берег.

— Очень! Искренности — ни единой капли. Только хитрость и страх. Впрочем, для нас самое главное, чтобы они не знали об истинных целях нашего прибытия. Нисколько не сомневаюсь, что они сделали бы все возможное, чтобы помешать нашей работе. Очень недоверчивый господин! Он все выпытывал у меня, зачем мы прибыли…