Аркадий Васильев - Понедельник - день тяжелый | Вопросов больше нет (сборник)

Надо самому позвонить, извиниться.

— Алеша, это я, Иван… Не спишь еще, дорогой? Извини меня… Я погорячился. Лида бодрствует? Читает? Оторви на минуточку. Извините, Лидия Михайловна, извини, Лида. Я очень, очень раскаиваюсь. Нервы, понимаешь, родная, нервы сдают. Намолол глупостей…

Она сказала: «Спокойной ночи, Иван Петрович… Как-нибудь потом поговорим. А нервы у вас, действительно, сдают… Спите спокойно».

А теперь, Иван Петрович, изучи весь ее ответ. «Спокойной ночи, Иван Петрович!» Ну что ж, это хорошо, доброжелательно. «Как-нибудь потом поговорим». Это тоже неплохо, во всяком случае — обещающе. «Поговорим». Значит, она со мной собирается поговорить. А вдруг это угроза? «Поговорим!» Нет, не угроза, она тепло сказала и закончила по-доброму: «Спите спокойно!»

А если Филип напишет? Раз сказал — не напишет, значит — не напишет. Не тот человек… Можно спать спокойно.

Я все больше и больше нахожу, что наш печатный мастер Валентин Петрович и мастер красковарки Александр Степаныч очень похожи друг на друга. Внешне они совсем разные; Петрович высокий, худощавый, а Степаныч маленький, широкий. Петрович ходит не спеша, говорит медленно, руками разговору не помогает. Степаныч катается, словно на роликах, говорит торопливо и все время жестикулирует. Петрович ведет степенный образ жизни: не курит, выпивает только по праздникам, обязательно в компании, за семейным столом. Степаныч, как он сам говорит, «жрет табачище с шести лет», охотно «разделит на троих», особенно в субботу.

И еще одно различие — мастер беспартийный, а Петрович вступил в партию на фронте осенью 1941 года.

Валентин Петрович глава большой семьи: две дочери и сын работают на ткацкой фабрике, второй сын у нас на отделочной. Степаныч бездетный и, несмотря на почтенный возраст, частенько заглядывает в уборно-складочный отдел, где у нас девушки как на подбор…

Когда они вдвоем проходят по нашему печатному цеху, ребята тихонько посмеиваются:

— Пат и Паташон ругаться идут…

А ссорятся они каждый день. Валентин Петрович в начале смены всегда заходит в красковарку, или, как ее официально называют, в «печатную лабораторию».

Красковарка с ее большими чанами, бочками и кадушками напоминает лабораторию средневекового алхимика. На полу лежат окрашенные во все цвета, похожие на весла мешалки. На стенах висят решета, сита с металлической сеткой, большие деревянные ковши, на полках стоят горшки, плошки.

На отделочной фабрике свой специфический запах чистой ткани, только что отглаженной горячим утюгом. В красковарне к этому букету примешан еще крепкий запах сернистого натра, теплого крахмала, красителей.

Наверное, человеку непривычному такой запах не особенно понравится, а я люблю его. В армии, когда нам в «банный день» приносили чистое белье и только что выглаженные гимнастерки, я всегда вспоминал фабрику.

Валентин Петрович, входя в красковарку, говорит одно и то же:

— Ты бы проветрил, что ли?

Это у него стало вроде приветствия. Степаныч нисколечко не обижается, но тем не менее язвительно отвечает:

— Не нравится — не ходи…

И только после обмена такими любезностями подают друг другу руки. Степаныч неизменно предлагает Петровичу сигарету и тотчас же, якобы спохватившись, замечает:

— Совсем забыл, что ты у нас святой…

Потом начинается деловой разговор. Если бы их беседу случайно подслушал непосвященный человек, он бы мог с полной уверенностью заявить, что это два непримиримых врага.

— Сколько мы по твоей вине сегодня стоять будем? — начинает Валентин Петрович.

— Сколько ушатов вы сегодня в канаву сольете? — вопрошает Степаныч.

— Опять брак по вашей милости погоним?

— Снова ваши грехи на наш счет списывать будете?

А дружат они почти сорок лет, с тех пор как оба еще мальчишками с биржи труда пришли па фабрику — Валентина Петровича, тогда еще просто Валю, взяли чехольщиком, а Александра Степаныча — Сашу — рабочим в химическую лабораторию, в секретную, как тогда говорили.

Дружба у них особенная. Они терпимы вполне к личным недостаткам друг друга и с невероятной придирчивостью расценивают все, что имеет отношение к производству. Любимые изречения Александра Степаныча кратки, но выразительны.

— Я не бог, прощать не умею! Сам нагрязнил, сам и вытирай.

Оба влюблены в свою профессию. Валентин Петрович рассказывал, что ему даже на фронте снилась фабрика. В каком-то немецком городе он нашел альбомы с образцами тканей — сейчас эти альбомы лежат в кабинете у нашего колориста.