Илья Лавров - Листопад в декабре. Рассказы и миниатюры

Боже мой, какие это были дни и ночи в хижине, среди березовых рощ!

Мальчонка мой! Мой Том Сойер! Ты заполнил наше бродяжье пристанище хохотом и озорством. С тобой и я был молодым.

Да разве можно забыть наши удивительные разговоры обо всем на свете, и чтение вслух, и как мы перед сном обливались водой, и как нам было свежо, и как пахли наши руки малиной и листьями смородины, и какой была вкусной молодая картошка, и как ты слушал, затаив дыхание, мои рассказы о Вии, о черте, на котором летал кузнец Вакула…

Всю прошлую ночь шли дожди, гремели грозы. Хижинка наша из досок да фанеры, поэтому в ней все слышно, как в палатке. Трещал по крышам, по стенам крупный дождь, оглушали грома, в окошко пыхали молнии, густо шумели бушующие березы. При вспышках молний я видел твои расширенные глаза, полные радостного, синего ужаса…

А ясным днем — не забудь, не забудь! — мы собирали малину. Она, как заря, светилась через зелень листвы. Мы забрались в колючие заросли, — не забудь! И все высматривали звонкую птицу малиновку. Мы говорили всем: «Послушайте, если есть малина, должна же быть малиновка!» Но ягоды были, а птицы не было. А мы еще никогда не видели этой птахи с таким вкусным и цветным именем…

Ягоды просвечивали на солнце, и внутри этих чистейших малиновых огоньков темнели стерженьки и малюсенькие косточки…

И вдруг посыпался дождик сквозь солнечный свет. Он сыпался на нас, но мы не уходили. И ты закричал: «Дождик пахнет малиной!»

Так ты создал свою первую в жизни строку…

Жизнь волшебна в своих подробностях. Твои щеки, испачканные ягодой, сверкающий малиновый дождь, затаившиеся от нас маслята в траве, красноголовые дятлы на стволах, горихвостка на хижине, лохматый пес Чапа, березняк, полный сорок, дроздов, поползней, кукушек, и моя любовь к тебе — все это приметы пьянящей жизни…

А сегодня я один. Тебя увезли на далекое Азовское море. Пусто без тебя, омертвела моя хижина без тебя, и сердце мое разрывается от тоски без тебя.

Один я сегодня встречаю свои пятьдесят с лишним лет и говорю за них судьбе: «Спасибо, спасибо!» И за эту нищую хижину спасибо, и за горихвостку на хижине спасибо.

Малыш! Ты вспомни сегодня обо мне и пожелай мне дождика, пахнущего малиной. Я заклинаю тебя: пожелай мне дождика, пахнущего малиной, ибо мне не прожить без него.

Шел я как-то берегом речонки. На берегу увидел деревенского мальчишку в трусиках. От загара он был темный, как негритенок, а волосы на голове — белые.

Мальчонка стоял на коленях и смотрел под мостик без перил. Он так был поглощен чем-то, что не заметил меня. Я тоже заглянул под мостик и увидел лодочку из коры с бумажным парусом. И тут меня поразил голосок мальчишки. Он мечтательно, нежно и грустно пропел, глядя на уплывающую лодочку:

— Во-о-о-н яна-а-а!

И столько в этом возгласе было чувства, что я запомнил его навсегда.

Смотрю теперь в свою далекую даль и тяну-пою:

— Во-о-о-он яна-а-а!

Ученые ошеломили меня, когда сказали, что на земле живет сто миллиардов птиц.

Мы, городские, видим иногда на перелете всегда лишь одну-две стаи. Но вот я представляю всю нашу землю. Я вижу, как заволновались птичьи народы в Индии, в Австралии, в Мексике, в Африке. Я слышу их клики, гогот и кряканье. Я узнаю их язык, я понимаю его, точно они разговаривают по-русски. Наши это птицы, наши! Это они почуяли весну, засобирались на родину, к местам гнездования.

Я вижу, как в сонные, предрассветные часы вдруг поднялись они на крыло, заклубились в небесах — и пошли через моря и океаны тысячи стай уток-утушек, лебедей-лебедушек, черноклювых гусей-гуменников. Потекли стаи к родным глухим озерам в камышах и рогозе, к сверкающим плесам, к синим речкам, к мокрым лугам, к таежным чащам и болотам с лягушками и клюквой.

Далеко слышно, как скрипят маховые перья. Валом валят птичьи племена в Сибирь, в тундру, к Байкалу, на Таймыр… Белоснежные и величественные, плывут лебеди-кликуны, как небесные каравеллы. Плывут лебеди-кликуны и, раскрывая оранжевые клювы, радостно трубят, приветствуя родимые плесы и старицы.

А в теплых заморских странах остались иные птицы. Они поют, стрекочут, заливаются, разноцветные и восхитительные, как цветы…

Сто миллиардов! Выходит, что Земля — планета не людей, а птиц? Выходит, что Земля — это огромное птичье гнездо?

Однажды я видел начало всего этого.

В моей голубятне сидела белая голубка на белых яйцах. Грела их своим пухом, мягкими перьями.