Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

— Можешь бросить, если не нравится.

— «Можешь бросить», — снова передразнил Венька. — Теперь не брошу, нужно было раньше думать.

И отошёл от плаката, недовольный председателем цехкома, самим собой и целым светом.

Лука посмотрел ему вслед, улыбнулся и пошёл на своё место.

Чудесная, послушная и точная до микрона машина — токарно-винторезный станок 1-К-62. Когда-то ещё до войны родился он на свет божий под призывом «Догнать и перегнать». Сокращённо «ДИП». Чего только он не делал, работяга, на своём веку!

Обтачивал валы первого мотора на Сталинградском тракторном, перископы подводных лодок, десятки миллионов снарядов во время войны и уникально точные детали первого спутника Земли в пятьдесят шестом. Изменился станок за годы пятилеток: много им дал, но и от них взял немало. Стал точным, мощным, расширились его возможности, но в сущности своей остался он тем же испытанным «ДИПом», который выполняет государственные планы и выигрывает войны.

Лихобор подошёл к своему станку, как подходят к старому другу. Святой закон для любого рабочего: кончил смену, убери станок, вычисти, смажь. Ну, здорово, товарищ!

Заготовки уже лежат на металлическом стеллаже, рядом с ними чертежи. Много станков оставят свой след на этом куске прочного и в то же время лёгкого дюраля, прежде чем станет он деталью замка шасси самолёта. Пройдёт дюраль через обточку, почувствует хищные зубы фрезы, заблестит под остриём шлифовальных камней, а может, даже и алмазная пыль доведёт его до абсолютной точности. В каменной глыбе спрятаны сотни фигур, нужно только удалить всё лишнее, и тогда на свет появится, скажем, роденовский «Мыслитель». Деталь самолёта создаётся таким же образом — с заготовки удаляется всё лишнее. Правда, перед рабочим лежат точные, выверенные чертежи, где рассчитано чуть ли не каждое его движение, а скульптор творит, подчиняясь творческой фантазии. Но оба, и скульптор и токарь, едины в своём стремлении точно воплотить замысел.

— Доброе утро, — донеслось от соседнего станка. Это Борис Лавочка, они с Лукой вместе учились, когда-то были неразлучны. Только Лавочка после армии сразу женился, обзавёлся семьёй, детьми. И как-то с того времени потускнела их дружба.

Жена Бориса, высокая, статная Степанида Трофимовна. всегда весёлая, с нежно-розовым лицом и иссиня-чёрными блестящими, на прямой пробор расчёсанными волосами, постаралась, чтобы не очень-то часто захаживали к её супругу дружки его холостяцких дней.

— Итоги соревнования видел? — крикнул Лавочка, стараясь перекричать шум работающих станков.

Лука вспомнил рисунок Веньки Назарова и улыбнулся.

— Улыбайся, улыбайся. В конце квартала быть твоему портрету на доске почёта, — убеждённо сказал Борис.

Смена уже работала полным ходом. Первое прикосновение сверкающего, алмазами заточенного резца к дюралевой заготовке. Не бойся, бери на полную глубину стружки, мотор мощный, резец выдержит, руки опытные, чувствуй себя не токарем, а скульптором-творцом… Подожди, а кто недавно говорил об алмазах? А, Майола. Хорошая девушка. Мысль появилась и бесследно исчезла, всё внимание забрала работа.

Часа через полтора от соседнего станка послышалось:

— Лука, подойди-ка на минутку. Посмотри, какая красота…

Лука подошёл к Борису Лавочке, посмотрел и не сразу понял, чем любуется токарь. Зажатая кулачками патрона, вертелась перед глазами небольшая деталь. Она напоминала не то горшок, не то древнюю амфору.

— Что это такое? — удивился Лихобор.

— Юла, — гордо ответил Лавочка. — Ты посмотри, как здорово!

Взял ключ, отпустил кулачки, вынул лёгкий дюралевый волчок, мгновение поколдовал над ним, потом поставил на стеллаж, крутанул — тонко запев, юла встала, как балерина на пуантах.

— Правда, здорово? Представляешь, как обрадуется Юрка?

— Представляю, — ответил Лука. Он хорошо знал трёхлетнего Юрку, может, никогда в жизни не приходилось Луке встречать такого весёлого и забавного ребёнка. Юрка готов был смеяться по всякому поводу: так радостно жилось ему на свете, — и смех его звенел, как серебряный колокольчик, звонко и заливисто. Лука услышал весёлый смех мальчика в мелодичном пении волчка и невольно улыбнулся, потом улыбка медленно, будто нехотя, сползла с лица, заострились скулы.

— У меня просьба к тебе, Борис, — не сразу находя нужные слова, проговорил он. — В рабочее время брось заниматься глупостями…

Лавочка посмотрел на него удивлённо. Полное его лицо, с кокетливо подстриженными чёрными усиками, горько сморщилось, будто он нечаянно надкусил кислицу.