Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

Всегда молчаливый, Лука на этот раз шутил и подсмеивался над своей неловкостью, она тоже охотно смеялась, весело и беспричинно.

— Спасибо, мне было приятно с вами, — сказала Оксана, когда умолкла музыка.

— Мне тоже, — улыбнулся Лука, и странно было видеть счастливую улыбку на его строгом лице с высоким, выпуклым лбом над васильково-синими глазами.

— Пригласите меня ещё через час, — не то попросила, не то приказала Оксана.

Лука точно засёк время. Ему разрешалось снова подойти к ней только через час, не раньше. Ох, и долго же разматывался этот час с невидимого клубочка времени! Лука ушёл в другой конец зала, пробовал говорить комплименты знакомым девушкам, но его шутки не вызывали даже тени улыбки. Скорее наоборот, удивление: смотри ты, казалось, говорили их глаза, наш Лука Лихобор, неподдающийся Лука Лихобор, подвыпил! Он отошёл в другой угол, где ребята из его бригада доедали огромного, специально зажаренного для встречи Нового года судака.

Борис Лавочка, токарь и рыболов, герой этого события, не желая пропустить ни одного слушателя, может, уже в сотый раз рассказывал, как подсёк громадную рыбину, как его самого она чуть было не утащила под лёд и как, наконец, сдалась, замерла на сверкающем снегу. На этот раз слушатель ему попался идеальный — Лука не проронил ни единого слова, неотрывно посматривая на большие чёрные стрелки часов. Борис Лавочка окончил рассказ, ловко подхватил на вилку кусок судака, положил на тарелку.

— Вот тебе премия! Отведай.

Лука съел рыбу, не почувствовав её настоящего вкуса, — стрелка приближалась к назначенному времени. Кажется, можно идти. Нет, ещё три минуты. Ты подойдёшь к ней точно через час. Офицерская компания уже распалась: одни танцевали, другие разговаривали с соседями по столу, и подойти к Оксане было совсем нетрудно.

Показалось ему или в самом деле она скользнула взглядом по часам, когда он подошёл? Неужели ждала?

— Разрешите? — Голос Луки от волнения прозвучал глухо.

— А, это вы! — Мгновение Оксана словно бы припоминала, кто это остановился перед ней, потом рассмеялась, проговорила: — Пойдёмте. Я поджидала вас, — и, помолчав немного, добавила: — Люблю точных людей, которые не забывают своих обещаний.

Как мог он забыть? Разве была в его жизни более счастливая минута? Танцевал Лука неважно, зато весело, отдаваясь танцу всей душой.

— Мы встретимся пятого, в понедельник, в вестибюле метро Крещатик, в шесть часов вечера, — вдруг сказала Оксана. — Возможности потанцевать сегодня у нас, пожалуй, больше не будет. — Взглянула на замершее от неожиданности лицо Лихобора и повторила: — Понедельник, метро Крещатик, шесть вечера. Поняли?

— Да, понял.

— Вот и прекрасно.

Она засмеялась весело, но и все вокруг смеялись, пели, шутили, потому что шла сказочная, колдовская, первая ночь Нового года, и никто не обратил внимания на задорный, победный смех Оксаны Хоменко.

Офицерская компания вскоре исчезла, видно, поехала куда-то догуливать. А Лука шёл домой, в рабочее общежитие, через пустынный город и не чувствовал ни мороза, ни пронзительного ветра.

Что произошло в его жизни? Почему идёт он по улицам праздничного Киева, ошеломлённый от счастья?

Разве можно всерьёз относиться к обещаниям, данным в ночь под Новый год? Она не придёт.

Можно! Пришла! Точно в шесть часов, будто ждала за широкими стеклянными дверями, когда переместится на последнее деление стрелка больших часов. Сияя ясной, белозубой улыбкой, подошла к Луке, как давнему знакомому, засмеялась. Теперь Лука хорошо понимал, почему она смеётся. Может быть, увидев его до глупости счастливую физиономию, рассмеялся бы и египетский сфинкс. Как же она хороша!.. Коричневая шубка искрится изморозью, синяя вязаная шапочка, простая, но непохожая на другие, отличается каким-то особенным рисунком. А что это за рисунок, сразу не поймёшь.

— Здравствуйте. Очень рада вас видеть, — она улыбнулась. — Что будем делать?

— Не знаю. — Лука был счастливей это было главное.

— Может, пойдём в кино? — спросила Оксана.

— Прекрасно, — охотно согласился Лука. Если бы сейчас Оксана предложила ему адское пекло, он и туда бросился бы с радостью.

Над Киевом звенел весёлый мороз. Они шли по Крещатику, но Луке казалось, будто стоят на одном месте, а неоновые рекламы, машины, дома, подсвеченные снизу прожекторами, проплывают мимо них, как на торжественном параде.

Они даже о чём-то говорили во время короткого пути сквозь звонкую зиму. Какие-то отдельные фразы, обронённое невзначай слово, и всё это, как во сне, реальным было одно: радом с ним — Оксана.