Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

И вдруг он увидел: из подвала выскочил Павел Скорик. В руках тяжёлые противотанковые гранаты. Пригибаясь, перебежками, он приближался к танку. Вот он взмахнул руками и сразу ударил взрыв четырёх гранат. Дым заполнил улицу, будто чёрная туча опустилась на землю. Но убежать от танка, скрыться в подвале Скорик не успел: пулемётная очередь срезала его, как птицу в полёте. Танк, зло взвывая моторами, остервенело рванулся вперёд, но, резко развернувшись на одной гусенице, лишь перегородил улицу, застыв чёрной громадой.

Скорик лежал недалеко от танка, раскинутые руки почти касались разорванной гусеницы.

— Жил скверно, а умер красиво, — сказал тихо Васькин.

— Нет, так не бывает, — не согласился Шамрай. — Смерть человека, товарищ Васькин, неотделима от его жизни. Я в этом глубоко уверен. Если жил трусом, то едва ли умрёт героем. Сейчас нам с тобой и о своей смерти пришла пора подумать. Смотри.

Двигавшиеся следом за подбитым танком три машины замедлили ход и опасливо остановились перед этой неожиданно вставшей на их пути плотиной из ревущего огня и едкого дыма.

— Бери гранаты, — приказал Шамрай, посылая в тяжёлые корпусы запалы.

— Ты хочешь… Это же верная смерть… — лицо Васькина стало землисто-серым, словно его припорошило пеплом.

— Где наша не пропадала!

Они вылезли из подвала во двор, по разрушенной лестнице осторожно поднялись на третий этаж, подползли к зияющему провалу окна. Внизу на улице всё ещё горел подожжённый Скориком танк. А неподалёку от него три другие машины пытались развернуться, чтобы вырваться из этой каменной западни, в которую сейчас превратилась пугающе притихшая улица.

— Не спеши, прицелься хорошенько, — приказал Васькину Шамрай. Он с силой бросил вниз на танки одну за другой гранаты и не расслышал их разрывов: пуля ударила в руку. Его сбило с ног. Васькин тут же швырнул свои гранаты, уже не целясь, в бушующее огненное пекло. Взяв Шамрая на руки, с трудом, чуть не упав на лестнице, ступеньки которой были покрыты битым кирпичом, спустился с ним в подвал. Перевязал ему руку. Лейтенант пришёл в себя.

— Меня ранило? Сильно? — спросил он тихо.

— До свадьбы заживёт, — Васькин ещё пробовал шутить.

Шамрай с трудом поднялся, в глазах его потемнело, покачнулся, но всё-таки удержался на ногах.

— Правильно говоришь, — сказал он. — На живом всё заживёт. Что там на улице?

— Ад кромешный. Ещё два танка с нашей помощью прямо в рай угодили. На земле-то им туговато пришлось… Теперь другим сюда дорога заказана. Такую баррикаду навалили — ни один танк не пробьёт.

Снова загрохотала артиллерия. Снаряды начали методично долбить руины домов, и из миллионов осколков какой-нибудь находил-таки свою жертву, хищно впиваясь в беззащитное человеческое тело, и, остывая, уносил с собой его жизнь.

В этот момент, опираясь здоровой рукой о стену, в подвал спустился Габриэль — другая рука на перевязи, лицо, как восковое, налилось желтоватой бледностью, видно, командир потерял много крови.

— Молодцы, ребята, стойко держитесь, — сказал он. — Кто видел, как умер Скорик?

— Все видели. Как настоящий солдат, — ответил Шамрай. — Где Леклерк?

— Уже близко.

— Сегодня придёт?

— Должен прийти. Что, сильно задело? — Габриэль кивнул на забинтованную руку Шамрая.

— Пустяки, заживёт. Беда другая — у меня в отряде осталось всего лишь семь человек.

— У других не больше. Надо держаться.

Где-то совсем рядом разорвался снаряд, и стоявший у входа Васькин медленно, словно кланяясь, упал на каменный пол подвала. Тёмная струйка крови, извиваясь, как змейка, пробежала возле левого уха и исчезла в расщелине между кирпичами.

— Теперь у меня осталось шесть бойцов, — сказал Шамрай. — Жаль парня. Отвоевался,

— И всё равно держитесь, — ответил Габриэль. — Прощай!

Порывисто приблизился к лейтенанту, обнял, на какое-то мгновение прижавшись своей небритой щекой к его жёсткой бороде, потом быстро повернулся и, словно стыдясь своего необычного проявления нежности, вышел из подвала.

Роман Шамрай проводил его взглядом, прислушался. Незаметно подкрался вечер. На улице догорали танки и тёмно-багровые отсветы зловеще освещали через небольшое окошко подвал. Тишина простиралась над истекающим кровью, но всё ещё живым Терраном. Ну что ж, три дня всё-таки продержались. Задание выполнено.

Взгляд Шамрая удивлённо остановился на проломе в стене подвала. Спит он, что ли, или в самом деле в подвал вошла какая-то женщина, невысокая, просто одетая, вошла и устало привалилась спиной к полузаваленной битым кирпичом двери. Роман посветил фонариком — перед ним стояла Галя.