Виктор Савин - Чарусские лесорубы

— Молодец девка, правильно учит! — сказал Хрисанфов. — Я ведь так же работаю. Если топтаться возле каждого дерева — далеко не уйдешь.

— Правильно, да не совсем, — возразил Ермаков.

— Почему «не совсем»?

— Надо спешить, но людей не смешить. За лихачество тоже по головке не гладят.

— А она что, лихач?

— Вот именно. Она так научила Мохова, что тот в погоне за кубометрами забывает о правилах техники безопасности. Когда идешь возле его делянки — надо за полкилометра обходить ее.

— Да ну!

— Вот тебе и «ну»… На днях прихожу в делянку к Мохову. Думаю, нельзя ли поживиться опытом. Встал в сторонке, наблюдаю. Вижу, люди работают действительно по-боевому, зря время не растрачивают, одеты легонько, а парок от них курится. Потом вдруг, смотрю, старая искривленная ель зацепилась за вершину другого дерева и повисла, а бригада в азарте, не дождавшись, когда она упадет, уже подпилила вторую ель, эта ель упала на повисшую, — образовался «шалаш». А Мохов, гляжу, уже перебегает к следующему дереву… Тут я не выдержал, кричу: «Что вы безобразничаете, ухари? Рекорды по «шалашам» решили ставить?» Только тут Мохов увидел свой «балаган», смутился, идет ко мне. Нехорошо ему. Глаза куда-то смотрят в сторону. Чувствует человек, что побивает меня в соревновании не расчетом и сноровкой, а лихачеством. «Ну, — говорю ему, — теперь разбирайте свой «шалаш», посмотрю, как вы это делаете, поучусь…» Тут Епифан совсем растерялся и дает команду подрубить ель, на которой держится весь «шалаш». Подрубщик с топором в руке шагнул было к дереву. Меня словно кто кипятком ошпарил. «Марш обратно! — кричу ему. — Разве жизнь тебе надоела?» Подрубщик, молодой парень, видать, колхозник, отпрыгнул от дерева и смотрит на своего бригадира. У Мохова на лбу выступили крупные капли пота, а маковки ушей надулись, как вишни. «Ты что же, — говорю, — хочешь, чтобы твоих людей прихлопнуло под лесиной?» Он стоит передо мной и хлопает глазами… Тут откуда ни возьмись — белка. Подбежала по земле, чуть не под ноги, увидела людей, опешила, кинулась на повисшее дерево, защелкала языком, помахивая закинутым на спину хвостом, пробежала по стволу и взобралась на вершину ели, поддерживающей весь «шалаш». Сидит на ветке среди золотистых шишек, распушила хвост, поглядывает вниз, словно спрашивает: «Эй, люди, что у вас случилось, почему не работаете?..» Мохов поднял с земли сучок и кинул им в зверька, но промахнулся… Парни, должно быть, поняли затруднение своего бригадира. Нашелся смельчак, паренек с направляющей вилкой, по вине которого дерево упало не туда, куда следовало, он скинул ватную стеженку, заткнул топор за пояс на спине и хотел лезти на ель, где сидела белка. «Ты куда?» — спрашивает его Мохов. А тот отвечает: «Я залезу, срублю сучок и дерево упадет». — «Ну, попробуй, залезь осторожно», — согласился бригадир. А я опять кричу: «Назад, уходи!» Мохов меня и спрашивает: «Ну, а как быть?» Вижу, парень совсем растерялся. «Плохо, — говорю, — вас на курсах учили, или вы сами во время занятий ушами хлопали»… Взял я у подрубщика топор, срубил жердь, подсунул под комель первого повисшего дерева, чуть тряхнул, оно съехало назад и упало на землю, а с ним и второе дерево. Мохов облегченно вздохнул, просиял, трясет мою руку, жмет: «Спасибо, Сергей, спасибо! Это Медникова меня подвела, говорит: «Ты, Епифан, рабочее время сжимай в комок, вали и вали, на вершинки не заглядывай, не жди, пока упадет одно дерево, сразу иди к другому. Покажем Сережке Ермакову, где раки зимуют».

— И показали, ха-ха-ха, как строят «шалаши», — за-ухмылялся Хрисанфов в бороду.

— Шутки шутками, — серьезно сказал Ермаков, — а все-таки Мохов и Медникова бьют меня. Узнали, что я объединил в своей бригаде сучкорубов, трелевщиков и эстакаду, — сделали то же. И сейчас дают выработку больше, чем я. Заработок у всех поднялся.

— Мотоциклы зарабатывают!

— Ты разве слыхал про мотоциклы?

— Как же! Колхозные парни на всех участках лозунг выкинули: ехать домой на мотоциклах, заработанных на лесозаготовках.

— Интересно, какая она из себя, эта Медникова? Поглядеть бы хоть на нее!

— Молодая, говорят, девчонка. Наши парни из Сотого квартала ее видели. Шибко, говорят, красивая. На цыганку походит. Перед тем как на курсы электропильщиков ехать на экскурсии была с нашими ребятами на Водораздельном хребте. Мой помощник Колька Гущин даже влюбился в нее. Как вечер, так и бежит на Новинку. Говорит, на танцы. А танцевать и у нас в Сотом квартале есть где. Раз поманила она его, потанцевала с ним, ну и привязала к себе на веревочку. Колька парень статный, видный из себя. Когда был молодежный вечер на Новинке, она раз протанцевала с замполитом Зыряновым, а потом подошла к Кольке, сама пригласила на вальс. Потом, рассказывает Колька, под руку его взяла, на улицу вышла с ним прохладиться, сразу закрутила парню голову и тут же бросила. Теперь даже на него и не глядит, а он бегает на Новинку, чтобы хоть издали полюбоваться на нее.