Александр Демченко - Поднебесный гром

А дождь, словно взбешенный дерзостью взлета, приударил еще сильнее. По бетонке, по земле, по белым самолетам били наотмашь косые струи. Люди, только что проводившие в полет машину, застигнутые врасплох, бежали прятаться кто куда. Стекла окон совсем залило, и уже нельзя было разобрать, что творится на улице. В зале наступил зловещий полумрак.

Никто не заметил, как тихонько, бочком, в дверь протиснулся Востриков и остановился позади испытателей, пытаясь разглядеть что-нибудь за окном.

— Ну что? — спросил он.

Аргунов обернулся, увидел за стекляшками очков его растерянные глаза, промолчал.

Молчал и Струев. В динамике, подвешенном у выхода, раздавалось только слабое потрескивание.

Востриков наклонился над селектором:

— Денисюк, почему молчит Струев?

— А вы хотите, чтобы он анекдоты рассказывал? — отозвался руководитель полетов Денисюк. — Так ему сейчас не до этого: пробивает облака!

— Запросите его! — повысил голос Востриков.

— Понял, — отозвался Денисюк, и в динамике раздалось: — 108-й, как слышите?

— Не мешайте! — прикрикнул Струев.

«Всем не сладко!» — подумал Аргунов. Он понимал, что в такие минуты нельзя мешать руководителю полетов, и все же спросил по селектору:

— Володя, на запасных аэродромах погода есть?

— Только на «Граните», но и там низкая облачность. Вот-вот грянет дождь.

С минуту Аргунов покусывал губы, принимал решение. Востриков с надеждой смотрел на своего заместителя.

— Может, вернуть его? — неуверенно спросил он.

— Куда возвращать? Чтобы угробить его здесь? — Аргунов снова склонился над селектором: — Володя, немедленно посылай Струева на запасной, пока и там не накрыло!

— Понял.

— 108-й, вам курс на «Гранит», — послышалось в динамике.

— Чего я там потерял, буду садиться дома!

Аргунов пожалел, что в руках у него нет микрофона, он бы сейчас сказал этому строптивцу!

— Я на СКП! [2] СКП — стартовый командный пункт. — бросил он уже на ходу, выбегая из летного зала.

Вскоре в микрофоне раздался его едва сдерживаемый от гнева и возмущения голос:

— 108-й, почему разводите базар?! Немедленно садитесь куда вам приказано!

Через четверть часа позвонили, что на запасном аэродроме тоже начался ливень. Но к этому моменту самолет уже заруливал на стоянку «Гранита».

Андрей возвращался домой пешком. Хотелось побыть одному, подумать над тем, что же сегодня произошло. Впервые с ним, старшим летчиком-испытателем, не посчитались. Впервые… А ведь раньше к его слову прислушивались. И ведущий инженер по летным испытаниям, и начальник ЛИС, и даже директор завода Копытин. И, конечно же, летчики, для которых он был и командиром, и товарищем.

На заводе Аргунова уважали — прежде всего за его исследовательскую струнку. Когда он обнаруживал в испытательном полете дефекты, то не ограничивался лишь заполнением дефектной ведомости (я, мол, их обнаружил, а вы ищите дальше), а сам охотно подключался к выяснению их причин. Допоздна просиживал он вместе с инженерами, охотно вникал в лабиринты схем, искал, анализировал, сопоставлял и нередко подсказывал правильное решение.

Особые случаи в полете… Сколько было их у Аргунова за его летную жизнь! Ему же помнились лишь полные драматизма моменты: останавливался в воздухе двигатель, возникал на борту пожар, заклинивало рули… Эти случаи закаляли волю, вырабатывали выдержку, хладнокровие, а наряду с этим и осторожность. Но это не означало, что Аргунов заставлял себя летать «блинчиком». Летал он по-истребительски, с размахом, но не бесшабашно, как это зачастую делал, например, Струев. С машиной, особенно новой, надо всегда обращаться на «вы» — таково непреложное правило в авиации.

Востриков же сегодня нарушил все законы, расписанные в наставлении. Хорошо еще, что все обошлось благополучно. И Аргунов был даже чуточку рад, что Востриков наконец-то убедился, к чему может привести самонадеянность. И задание Струев не выполнил, и столько напряженных минут пришлось всем пережить!..

Распогодилось. Тучи наконец уползли, солнечные потоки хлынули с неба. Лужи обволакивались легкой, прозрачной дымкой. По ним, радуясь дождю, с ошалелым гиком носилась босоногая ребятня. Оживленно переругивались меж собой воробьи, спеша и оглядываясь, купались в парной воде.

Сейчас бы только летать и летать, но у Вострикова сдали нервы. Приказав вернуть Струева с запасного аэродрома, он распустил людей по домам.