Вера Морозова - Дом на Монетной

От часовенки с шатром, поросшим серым мхом, отделился человек. Красная рубаха с косым воротником опоясана шитой тесьмой. На ногах липовые лапти. Новые. Скрипучие. Поверх рубахи синий жилет, из кармашка змеей тянется тяжелая медная цепь к часам. Широкой ладонью он зажал бархатную шапку, отороченную мехом. Суконный пиджак волочил по траве. «Видно, из белопашцев», — подумала девушка, неприязненно поглядывая на мужика.

Мужик прижимал к груди кулек малинового бархата с золотыми звездами. Пьяный. Счастливый. Осоловело взглянул на девушку. Размашисто крестился. Охал. В глубине часовенки в трепетном пламени зажженной свечи вспыхивал перламутровый оклад иконы. Кротко смотрела на мир божья матерь с дугообразными бровями и горестно сжатым ртом. «Конечно, из белопашцев, — утвердилась окончательно девушка, — пришел поклониться Федоровской иконе… Что мужик?! Александр III и то приехал к своей заступнице…»

Крестьянин привычно одернул красную рубаху, сделал несколько неуверенных шагов. Грузно опустился на скамью. Тряхнул кульком со звездами и, роняя дешевое монпансье, дыхнул пьяным перегаром:

— За терпенье и кровь предка моего Ивана Сусанина… Ивана Сусанина… Су-са-ни-на…

Девушка пересела на край скамьи. Встреча с пьяным ничего хорошего не предвещала. Белопашцев, потомков Ивана Сусанина, она, как и большинство местных жителей, недолюбливала. Царь их прикармливал, жаловал грамотами, одаривал милостями. Особенно в эти дни, наступившие после убийства его отца Александра II.

Сегодня она была свидетельницей целого спектакля, разыгравшегося на улицах города. Сам император Александр III пожаловал в Кострому, в «колыбель дома Романовых». Встречали его дворяне, съехались со всей губернии толпы народа. Особняком стояли белопашцы в красных рубахах и малиновых шапках. Впереди женщины в ярких шалях и шелковых платьях, увешанных стеклянными бусами. На серебряном блюде пышный каравай — хлеб-соль. Ударили пушки, и государь вышел на площадь. Высокого роста, грузный, любезно раскланивался по сторонам, приложив руку к военной фуражке. Понеслось многоголосое «ура». Сияя лентами и орденами, блеском эполет и шашек, церемонно плыла свита. Государь поравнялся с белопашцами, потомками Ивана Сусанина. Жены их, дородные, пышногрудые, заученно снимали с плеч шали и расстилали под ноги его величества. Гремела музыка военных оркестров, темнели балконы, облепленные восторженными дамами. Пестрым шелковым ковром ложились шали, сверкали лакированные сапоги государя. Оглушительно гремел барабан. Старик белопашец с бравой солдатской выправкой преподнес императору хлеб-соль. Восторженно кричала толпа, испуганно взметнулись голуби с собора. Государь троекратно расцеловался с белопашцем. Адъютант услужливо подхватил серебряное блюдо, потом это блюдо с изображением Сусанина выставили у алтаря. Процессия направилась к памятнику Ивану Сусанину.

Сусанинская площадь, обычно пыльная и грязная, была неузнаваема. Флаги. Цветы. Конные жандармы в медных касках. Громыхали медные трубы Перновского полка. По случаю приезда государя императора все здания площади — пожарная каланча, гауптвахта, колоннада окружного суда — украшены китайскими фонариками, ярко иллюминированы. Гирлянды бумажных цветов. В голубой выси парил царский вензель — новинка пиротехники!

Массивная колоннада памятника Ивану Сусанину увенчана бюстом царя Михаила. На бронзовой голове шапка Мономаха. У подножия колоннады скорбный коленопреклоненный Сусанин, казавшийся крошечным и ненастоящим. На пьедестале барельефы об убиении Сусанина поляками. Барельефы выполнены столь же небрежно, что и фигура Сусанина. Памятник давила чугунная решетка с двуглавыми орлами.

Словно ожившие лубочные картинки, вокруг памятника разместились белопашцы в своих диковинных нарядах. Красные рубахи. Синие жилеты. Завидев императора, белопашцы повалились на колени. Александр небрежно кивнул крупной красивой головой, вяло поднял руку, затянутую в лайковую перчатку, быстро проследовал в залы Благородного собрания.

Отцы губернии по случаю приезда государя императора давали белопашцам торжественный обед.

В екатерининском зале с двумя рядами коринфских колонн огромный портрет государя. Кружевная мраморная ротонда, составленная из гербов уездных городов, залита солнцем. Вдоль стен, затянутых старинными обоями с акварельными рисунками, длинные столы, заваленные яствами. Высокими пирамидами уложены бархатные шапки, опушенные мехом, с серебряными позументами, заказанные белопашцам от дворянства. На голландских скатертях, жестких от крахмала, деревянная посуда — чашки, тарелки, кружки. Пурпурные. Резные. Деревянные черенки вилок и ножей вызолочены. Посуду раздавали белопашцам на память, присовокупив малинового бархата кульки с золотыми звездами…